Он изучал ее, пока она все еще лежала на кровати, дыша только с помощью аппарата. Тихий гул его мотора заполнил его уши омерзительным звуком. Ненавидя себя, Торин расправил плечи и поднял подбородок. Он понял, что должен сделать.
***
— Нам нужно поговорить, — сказал Торин.
Выражение его лица заставило желудок Кили сжаться. Мужчина, стоящие перед ней, выглядел жестоким, равнодушным и не походил на возлюбленного из ее снов.
Она только оправилась от очередной болезни. Встала с постели сегодня утром, чтобы принять душ и поесть. Это должен быть праздник, а не… что ожидает ее впереди. Кили догадывалась.
— Хорошо. — Она сглотнула. — Говори.
Они были в их спальне, одни. Он прислонился к двери, положив ладонь на ручку, будто желание уйти сильнее чем остаться.
— Мы расстаемся, — бросил Торин.
«Так и знала!»
— Ты не заставишь меня передумать, Кили. Не в этот раз.
Его слова, сказанные так прямо, создали впечатление законченности, но она все же покачала головой.
— Нет.
— Я ухожу и не вернусь. Ты не переместишь меня обратно, и сама не перенесешься ко мне.
Он воин до мозга костей, она встала на ноги и приготовилась в битве.
— Тебе не нравится, что я вновь заболела. Понимаю. Но у нас получилось что-то сладкое, редкое и драгоценное. Не отказывайся от всего, потому что боишься.
— Боюсь, — повторил он, затем вынужденно рассмеялся. — До смерти перепуган.
— Торин…
— Я мог солгать и сказать, что не люблю тебя, или что очарован другой, например, Камео, или что намереваюсь согласиться на предложение Гадеса. Ты ненавидишь ложь и лжецов, а твоя ненависть только облегчит мне задачу. Но правда в том, что я устал заражать тебя. Устал быть причиной твоих страданий.
— Ты… любишь меня?
— Да.
— Торин…
— Но этого недостаточно, — сказал он и вновь окончательность в его тоне напугала ее.
— Этого достаточно! Вместе мы можем преодолеть что угодно.
— Не можем. И уже доказали это.
— Мы найдем Ларец, — бросила Кили, отчаяние делало ее безрассудной.
— Найдем? — Торин покачал головой. — Нет, я так не думаю.
У нее во рту пересохло.
— Ты совершаешь ошибку.
— Нет. — Проблеск улыбки только подчеркнул его печаль. — Впервые я поступаю правильно. Ты хотела быть первой в жизни мужчины, быть сокровищем, стоящим спасения. Так и есть. Я говорил тебе это. Но пришло время показать, что действия лучше слов. И собираюсь спасти тебя… от себя.
Кили шагнула к нему. Торин был не таким уверенным, каким хотел казаться, потому что отшатнулся и впечатался в дверь.
— Не надо.
Он прав. Не проси. Никогда не проси.
— Пожалуйста, не делай этого, — все равно прошептала Кили. Слова его не остановят. — Мы принадлежим друг другу. Я люблю тебя. Люблю так сильно и хочу всегда быть с тобой. Мне плевать на последствия.
Торин побледнел.
— Этого не произойдет. Кили. Все уже решено.
— Нет. Я отказывать верить в это.
Снаружи струи дождя обрушились на стены. Загрохотал гром. Пошел снег. Это ее ответ. Потому что ее связь с Торином разрушалась.
— Мне жаль. — Он повернул ручку.
Нет!
— Если выйдешь из этой комнаты, я не вернусь к тебе. С нами будет покончено. Как и ты, я устала. Устала уходить и возвращаться.
— Хорошо, — сказал Торин, сдержанно кивнув.
Дождь усилился. Гром загрохотал сильнее, снега стало больше.
— Однажды, ты станешь умолять вернуться к тебе. Поймешь, что совершил огромную ошибку, что мы могли справиться с этой задачей.
— Не стану.
Как Гадес до него, он отказался отступать в своем стремлении уничтожить ее, не удовлетворившись пока каждая ниточка, соединяющая их, не разорвется.
— Торин. Пожалуйста.
Он завел руку назад и схватился за ворот футболки, стянув ее через голову… обнажив грудь, покрытую серными шрамами.
Ее словно ударили. Она отступила, ее колени уперлись в край кровати. Затем рухнула вниз, подпрыгивая на матрасе. Это предательство ее доверия к нему. Символ всего, что вызывала у нее отвращение. Знак, что Торин повернулся спиной ко всему, что они построили.
В два счета связь превратилась в пепел, оставляя ее уязвленной и пустой. Больно, как же больно. Боль сильнее, чем Кили когда-либо была вынуждена вытерпеть.
Без его силы, погода ухудшилась вдесятеро.
