— Все вышло просто и глупо. Не надо об этом. О, хвала Эрасти…
Болотная матушка и адмирал появились неожиданно. Мгновение назад у молоденького дубка никого не было, потом из этого «ничего» вышли двое. Болотница даже не пыталась скрыть волнение, Рене с трудом переставлял ноги и тяжело дышал, но лицо оставалось спокойным.
— Берегите его, — потребовала старуха, обращаясь к Роману и Лупе, — он должен дожить до восхода Темной звезды, иначе она не взойдет и все утонет в тумане. Навсегда.
— Это самое непонятное пророчество из всех, которые я слышал, особенно если добавить к этому увиденное мною.
— А слышал ты немало, так узнай еще одно — Судьба над твоим другом не властна, но его будущее в руках его спутников, а в его руках будущее всех. Осенний Ужас это знает и спешит. Первый удар не попал в цель — охотник ошибся. Следующий удар нанесет человеческая рука, и очень скоро.
— Ну, к ударам я привык, — подал голос Аррой, кривовато улыбаясь. — Одним больше, одним меньше.
— Будем надеяться, что от ножа ты убережешься, но есть еще и яд, — сухо напомнила Хозяйка Тахены. — С жабьим камнем ты будешь чувствовать себя спокойнее.
— А разве он есть, жабий камень? Я думал, это сказки.
— То, что люди про него болтают, и впрямь — сплошные глупости. Камней в жабьих головах нет и быть не может, как и философских камней, которые все, чего ни коснутся, в золото превращают. И сотворить их никакой колдун не сможет, как бы ни старался… — Старуха внезапно улыбнулась, и Роман решил подыграть:
— Матушка, ты нас совсем запутала. Согласен, философских и жабьих камней нет, но ведь что-то есть, иначе ты о них не заговорила бы.
— Есть философские жабы. Любое в любое превращают. Могут опилки в золото, могут яд — в противоядие. Одна беда, поболтать любят, и имена у них — язык сломаешь, но твари добрейшие. Тут поблизости живет одна семейка, так младшенький только и думает, как бы мир посмотреть. Его я с тобой и пошлю — с таким спутником любую отраву кубками пить будешь, не заметишь. И не спорь.
Рене и не думал спорить. Болотница кивнула Кэриуну, и тот с довольным видом разжал корявую ладонь, на которой спокойно сидела небольшая, словно бы высеченная из кровавика жабка со сверкающими прозрачно-голубыми глазами.
— Это Андр… Андрио… Анд…
— Андриаманзака-Ракатуманга-Жан-Флорентин, — с достоинством представилась жаба, вернее, жаб. — К вашим услугам.
Надо отдать должное Рене, он умудрился сохранить серьезность:
— Я рад, что вы согласились нам помочь.
— Можете называть меня просто Жан-Флорентин. Это имя мне нравится, оно звучит достаточно рыцарски. Наши имена для невечных существ труднопроизносимы и непривычны. Даже Величайшая Хранительница Самого Великого Болота и та не произносит их полностью.
— Хорошо, я буду звать вас Жан-Флорентин, а вы можете называть меня Рене. Вы действительно можете превратить простой металл в золото?
— Могу, но не хочу, ибо почитаю сие бессмысленным. А называть вас я буду «мой адмирал». Это более достойно искателя истины. Если у вас возникнет острая необходимость в презренном желтом металле, можете рассчитывать на мою помощь. Ибо никакие принципы нельзя доводить до абсурда.
— К счастью, золото у меня свое. Болотная матушка полагает, что мне предстоит столкнуться с ядом.
— Это намного интереснее, ибо мне предстоит узнать, что заставляет одушевленное создание желать смерти ближнему. Вопрос жизни и смерти всегда будет волновать мыслящие существа…
— Манзака, — перебила госпожа Тахены, — наши гости успеют насладиться твоим красноречием по пути. Постарайся не втягивать их в философские споры, у них есть дела поважнее!
— Что может быть важнее поиска истины?! — возмутился Жан-Флорентин, однако тут же перешел к делу: — Есть ли у вас браслет, адмирал?
— Нет, да и зачем мне он? Побрякушки — это для женщин и придворных бестолочей.
— Вы правы. В мире множество вещей, которые нам не нужны. Я думаю, мы легко поймем друг друга, но в нашем конкретном случае браслет не роскошь, а средство защиты. Он нужен из соображений вашей безопасности. Будьте добры сорвать вот это ползучее растение и обмотать его несколько раз вокруг правого запястья. Вот так. Очень хорошо.
