Темная звезда - страница 157
— Сташко, клянись, что исполнишь мою просьбу. Матерью клянись!
— Клянусь. — Мальчишка, как и его капитан, задыхался от бега. Оба они стояли у поднятой решетки, прижимаясь спинами к прохладным камням и напряженно вслушиваясь. Топот и железное клацанье неотвратимо приближались.
— Ты должен увести «Серебряных»… И тех «Золотых», у кого хватит ума… уйти. У тебя есть десятинка, в лучшем случае — две… Больше мне не продержаться. Молчи! — рявкнул Шани, видя, что аюдант собрался возражать. — Ты не успел принять присягу, но ты поклялся… Ты видел Годоя… и орды этой нечисти?! Если мы сдохнем оба… вырежут всех. Нам не выстоять даже вместе с «Золотыми». Нужно уйти… прежде чем закроют ворота. Прорывайтесь в Эланд, потом отомстите…
— Но…
— Иди!!! — Ярость и отчаянье Шандера словно кнутом хлестанули юного нобиля. Неловко кивнув, юноша опрометью бросился бежать. Шандер налег на рычаг, и решетка опустилась. Граф зарядил пистоли, потом подхватил кстати вывалившийся из гнезда увесистый камень и обрушил его на подъемный механизм, замуровывая себя в смертельной клетке. Старые мастера строили на совесть — Шандер едва успел хоть как-то заклинить решетку, когда в галерею ввалилось десятка полтора преследователей. Гардани вжался в неглубокую нишу и, держа в каждой руке по пистолю, стал ждать.
В приемной принцессы все было как всегда, но Гашпар не находил себе места, ожидая, что вот-вот сюда вломятся воины Михая. Мучила и неизвестность — Лайда не знал ни того, что сталось с Шандером и Сташеком, ни того, что творится в родной Гелани. Слушая щебетание придворных девиц и шмелиное гудение дуэний, Гашпар чувствовал, что потихоньку сходит с ума. Наконец затянутая в лиловое костлявая дама пригласила его к принцессе. Илана была не одна. Рядом, отвернувшись к окну, стоял сменивший Лукиана высокий бледный нобиль.
Рука Гашпара сама собой легла на эфес шпаги, но обнажать оружие ему не пришлось. Принцесса в защите не нуждалась. «Серебряный» никогда еще не видел ее такой красивой. Илана переоделась в розовое платье, поверх которого был наброшен плащ цвета поспевающей вишни. На обнаженной шее принцессы переливались невиданные красные камни, в ушах колыхались серьги, а гордую головку венчала диадема.
Ланка улыбнулась лейтенанту и поманила его рукой. Тот подошел, ничего не понимая. Туалет принцессы годился для Большого приема, но не для длительной скачки.
— Дан Лайда. — Принцесса говорила решительно, но больше всего лейтенанта убедил восторженный свет в ее глазах. Человека можно заставить произнести нужные слова, но заставить его радоваться нельзя. — Так уж вышло, что я не еду. Перед Шани я извинюсь, и, можешь мне поверить, вас никто не осудит за то, что вы бросились мне на помощь. Во всем виновата я. Не выслушав, что мне хотел сказать отец, я подняла настоящий переполох.
«Серебряный», недоумевая, смотрел на девушку, а та хитро ему улыбнулась и сказала:
— Одним словом, я не еду, но вот ты… Я прошу тебя отвезти письмо и подарок няньке моей матери. Я за всеми этими делами совсем забыла о старухе. Дан Бо уже распорядился, чтобы тебе дали лучшего коня.
Отчаявшись что-то понять, но несколько успокоившись, Лайда щелкнул каблуками и вышел. Дан Бо лично проследил, чтоб его не задерживали. На конюшне лейтенанта ждал полностью оседланный конь, не были забыты даже фляга с вином и седельные сумки, заботливо заполненные годящейся для похода снедью. Так и не перемолвившись словечком с Шандером, Гашпар Лайда погнал коня вперед, утешаясь тем, что к вечеру завтрашнего дня будет дома.
Гардани был спокоен так, как бывает спокоен человек, сделавший все, что от него зависело. Сташек не подведет, Шани был в этом абсолютно уверен. Возможно, потому, что иначе его, Шандера, смерть станет бессмысленной, а граф не мог допустить подобной мысли. Еще утром он на что-то надеялся, думал о маленькой колдунье с Лисьей улицы, о том, как они будут бродить среди серебряных идаконских скал, любуясь на залив Чаек. Что ж, судьба бросила кости, и ему выпала смерть. Но умирает он с чистой совестью и с оружием в руках.
