– Боюсь, что все это не имеет никакого смысла, – возразил Ван Хорн, но все краски ушли с его лица и лоб прорезали глубокие морщины.
– Когда мы впервые пришли в этот дом семнадцать лет назад, Джой Бойд позаимствовал у вас томик ваших военных поэм под названием «Уцелевший». Он был переплетен в зеленую кожу с золотым тиснением, из полного собрания ваших сочинений.
Он подошел к книжному шкафу и вернулся с тоненьким зеленым томиком, который бросил на кофейный стол.
– Вот эта книга. Я заметил ее еще в тот раз, когда Катина привезла меня, чтобы снова встретиться с вами. Она каким-то образом снова оказалось на месте.
– Что-то я ничего не понимаю, – сказала Катина.
– Зато Ван Хорн понимает. Дело в том, что Джой Бойд забыл вернуть книгу. Она была у него в кармане мундира, когда мы пошли на акцию. Я только сегодня вечером через столько лет вспомнил об этом. Немцы должны были найти ее, когда обыскивали его тело. Представляю, как Штайнер смеялся над моими словами, что мы ни с кем на острове не контактировали.
Ван Хорн, взяв книгу, начал ее рассматривать. Немного погодя он вздохнул:
– Было бы очень жаль разбить этот комплект. Его подарили мне мои американские издатели перед самой войной.
Поставив книгу на место, он налил себе из графина. Когда он заговорил, его голос звучал совершенно бесстрастно. Будто он обсуждал случившееся с кем-то другим.
– Вы, конечно, правы. Они нашли книгу, и Штайнер тут же приехал ко мне. Я старался как-то выкрутиться, но ничего не мог придумать.
Катина бросилась вперед, чуть волоча правую ногу.
– Зачем вы сказали им?
Он попытался было отвернуться, но она схватила его за плечи и снова повернула к себе.
– Зачем, Оливер?
Он пожал плечами.
– Потому что испугался. Они пригрозили отправить меня в главный штаб гестапо в Афинах.
– И только?
Ван Хорн покачал головой.
– Нет, он поклялся, что разобьет всю мою коллекцию. И чтобы показать мне это, вдребезги разнес амфору.
Она с выражением отвращения отвернулась от него, а Ломакс спросил:
– А почему Штайнер держал вас в городской тюрьме, вместо того чтобы послать в концлагерь Фончи с остальными?
– То, что вы явно погибли на пути к Криту, оказалось для него очень удобным, – ответил Ван Хорн. – Он собирался через шесть месяцев выпустить меня из тюрьмы по состоянию здоровья.
– Чтобы вы могли доносить о других своих друзьях? – вмешалась Катина.
Он не обратил внимания на ее слова и продолжал:
– К сожалению, Штайнер погиб, а тот, кто был назначен вместо него, ничего не знал о нашем соглашении. Он послал меня в Фончи, как только принял командование.
– Так, значит, вы обрекли своих друзей на муки в земном аду только потому, что испугались? – сказала Катина. – Из-за вашей дурацкой коллекции?
– Я страдал так же, как и любой другой, – возразил он. – Вы же видели, Ломакс, что они со мной сделали. А когда вы сказали, что подозреваете Алексиаса и что собираетесь напрямую поговорить с ним, я запаниковал. Боялся, что вы докопаетесь до истины.
– И поэтому вы связались с Димитрием?
Ван Хорн кивнул.
– Он сказал, что позаботится обо всем, но настаивал на том, чтобы мы встретились. Я пошел туда на катере, как вы уже догадались. Когда я пришел, он был пьян. Несомненно, он смекнул что к чему.
– И вы поняли, что он собирается шантажировать вас?
– Там на столе лежал разделочный нож. Я подумал, что если я воспользуюсь им, то Китрос решит, что убийцей был кто-то из рыбаков.
– Довольно необычный способ угробить человека.
Ван Хорн пожал плечами.
– Этому приему я научился в окопах. Такие вещи никогда не забываются. Вы должны знать это лучше других.
Ломакс проигнорировал этот выпад.
– А то, что было в темном переулке за тюрьмой? Я был прав?
Ван Хорн кивнул.
– Когда Катина приехала на виллу и попросила меня помочь, я не мог прямо ей отказать. Кстати, у пистолета, который я ей дал, сломан боек. А когда она уехала на джипе, я последовал за ней на старом велосипеде, стоявшем у нас в конюшне с давних пор.
Ломакс чувствовал громадную усталость, и головная боль еще усилилась.
– Так, значит, убили вы. И заставили меня убить. Но чего ради, Ван Хорн? С какой целью?
