Хм. Мастер силы, дарующей жизнь? Вечно молодой? Наверняка ведь врачевать умеет, причем мастерски. Идеальный лекарь для команды. Надо вербовать — другого такого вряд ли найдешь.
Друид тем временем вернулся из подсобки с кучей коробочек, которые принялся аккуратно раскладывать на прилавке. Кажется, это действительно что-то стоящее.
Все коробки были сделаны из красивого черного дерева, явно недешевого, с ажурным серебристым плетением узоров по всей внешней поверхности. Декоративные замочки были покрыты чем-то вроде позолоты и тускло поблескивали на свету. Похоже, нас восприняли всерьез.
Открыв первые три коробки, друид, по очереди тыкая пальцем, принялся указывать на содержимое, давая скупые комментарии:
— Ожерелье Малфуса, девять камней.
Сен ахнул.
— Кольцо петли четвертого уровня.
Сен охнул.
— Посох Карра четвертого уровня.
Сен судорожно поперхнулся и закашлялся.
Ах да, он же чувствителен к этим вещам. Взглянув на компаньона, судорожно вцепившегося в Макса и изошедшего слюной не хуже маленького ребенка, попавшего в игрушечный магазин, я не сдержал улыбки. Неслабо его плющит. Захвачу замок — назначу смотрителем магического склада. Все в дом, все в семью будет тащить. В смысле, на склад. Как сорока-воровка.
— Ты сначала склад магический заведи, — осадил меня внутренний голос. — И замок.
— Пф, дело наживное, — отмахнулся я и, обращаясь уже к торговцу, спросил: — В какую цену? Все три вещи.
— Пять золотых, — невозмутимо ответил друид.
Макс присвистнул. Нехило. На такую сумму можно год кутить по приличным трактирам, вусмерть спаивая дружков и любых случайных прохожих. Видимо, вещи действительно стоящие. Сен, жалобно посмотрев на меня, стоически давился слюной, переводя взгляд то на артефакты, то на их продавца.
Судя по объему кошеля, который нам всучил гном, серебра там от силы на одну-две золотые монеты. А пять… Пять золотых — сумма немалая.
— Всех денег при себе сейчас нет. Много наличности не захватили, не ожидали растрат, — я укоризненно посмотрел на Сена. — Но, может быть, как ценителя редкостей, вас заинтересует обмен?
Друид подался вперед. Еще бы — нужны тебе деньги. С такой-то лавкой явно не бедствуешь. Тебя артефакты больше привлекают, зуб даю. Чужой.
— Покажите, что у вас есть. Если это ценная вещь, то меня может устроить частичная компенсация.
— Сен, достань свой маркер и покажи его дяде друиду, — я полез в рюкзак и принялся там рыться.
Макс, видя недоумевающий взгляд парня, пояснил:
— Палку-писалку, что тебе подарили.
Я тем временем наконец-то нашел туристическую турбо-зажигалку и положил ее на прилавок. Сен, жалобно вздыхая, достал из своих пожитков маркер и, скрепя сердце, положил рядом.
Друид заинтересованно уставился на незнакомые ему предметы, водя над ними руками и что-то шепча под нос. А черта с два тебе. Нету в них магии, не почуешь ты ничего.
— Правильно сделал, что не стал все козыри выкладывать. У него вон тоже несколько коробок неоткрытыми остались, — похвалил внутренний голос.
— Не стирается ни водой, ни магией, ни временем — надпись лишь выцветает потихоньку, с годами. Волшебная палка-писалка. Пишет на любых поверхностях. Ресурса хватает более чем на тысячу страниц, — открыв колпачок, я вручил маркер друиду. — Можете попробовать. Писать этим концом. Руки не пачкать, в кожу впитывается надолго. Идеален для написания различных рун, магических знаков и прочего подобного. Не выгорает от солнца. И, в разумных пределах, от огня не страдает тоже.
Макс присмотрелся к маркеру повнимательнее:
— Дэймон, погоди, это что за маркер-то такой? Я думал, ты торговцу с Сеном одинаковые подарил.
Я улыбнулся:
— Купцу — черный, на спиртовой основе, Сену — белый, на нитрокраске. И последний, третий — красный, у меня в рюкзаке лежит — на водной основе, обычный. Разные взял. Чтобы не повторяться. Так что не соврал я, нитрокраска — вещь неубиваемая.
Друид, молча достав из-под прилавка какую-то доску, похожую на пластину с каббалистическими знаками для вызова духов, на которой обычно рисуют мелом, примерился к ней маркером. Затем, видимо, решившись, принялся рисовать на доске какие-то символы. Будучи завершенными, они ярко вспыхивали и загорались бледно-голубым светом.
