«Дары Смерти и крестражи… Дары Смерти и крестражи, — повторял Гарри. — С двумя подарочками разобрались. Мантия и палочка у меня. И вовсе она не единственная. Надо понять, какими еще артефактами могут быть усилители, которые можно поставить в палочку. Оливандер должен знать. Пусть рассказывает».
Когда Гарри вошел в комнату Оливандера, тот не спал. Старик с жадным любопытством уставился на юного мага. Гарри вежливо кивнул мастеру, взял стул и сел около кровати.
— Как дела, Гарри? — слабым, но твердым голосом спросил Оливандер.
— Нормально. У меня есть вопросы.
— Погоди с вопросами. Мне сказали, что вы втроем куда–то отправились. А несколько минут назад я слышал со стороны побережья усиленный голос. Я плохо разобрал, но там было что–то о замке. Это был твой голос? Что происходит?
Старик явно ждал «великих и ужасных дел». Надо рассказать ему. Глядишь, и поделится знаниями.
— Я решил испытать палочку, а заодно отомстить за «гостеприимство» Малфоям и всем, кто был с ними.
В глазах старика заплескалось восхищение. Он жадно ловил каждое слово.
— Ну… В общем, я…
— Гарри, не тяни. Что ты сделал? Поднял скалу и сбросил им на головы? Или поджег замок? Ну! Рассказывай!
— Я взорвал Малфой–мэнор! «Бомбарда максима». Его растерло в пыль! Там даже развалин нет. Просто куча битого кирпича с поломанными деревьями вперемешку. Только ограда чугунная осталась. Представляете? Кто–нибудь подходит к ограде, а она спрашивает: «Представьтесь! Вход на кучу кирпичей только по приглашению!»
Гарри захохотал. Смех был жуткий и неестественный. Через пару минут он перешел в сдавленные рыдания. Подростка била истерика. Вторая за этот год. Первая была из–за гибели Сириуса. А эта, вторая… Вторая — из–за жалости к себе. Юный маг чувствовал, что перешел некий рубеж, который отделяет его теперь от друзей и сверстников. Никогда не вернуть уже того Гарри, который даже в злейшего врага не мог метнуть что–то страшнее Обезоруживающего заклятия. Который даже после смерти крестного не сумел толком применить к его убийце Второе Непростительное. Который разбрасывал Ступефаи и Риктумсепры, когда в его друзей летели смертоносные Авады. Ощущение потери, сначала легкое, разрослось, как колючий мрачный кустарник, заслоняя солнце и свежий ветер. Проклятая судьба! Не ведет его по жизни, а тащит. И в каждую лужу с дерьмом окунуть норовит!
Гарри усмехнулся про себя. Вытер слезы и посмотрел на Оливандера.
Старик лежал молча. В глазах его Гарри увидел именно то, что хотел — понимание. Не унизительную жалость Гермионы, не туповатую готовность Рона помочь абы чем, не снисходительность Дамблдора, а молчаливое и, как ни странно, уважительное понимание умудренного опытом мага.
— Да, Гарри. Это непросто. И это надо пережить. Наверное, даже переболеть. Не ожидал от тебя таких решительных действий. Ты совершил настоящий подвиг!
— Убил людей?
— Нет. Ты дал магическому миру надежду, а Пожирателям указал предел их могущества и безнаказанности! Из хозяев страны ты перевел их сегодня в положение оккупантов, которые не могут чувствовать себя спокойно. Теперь даже Темный Лорд перестанет считать себя неуязвимым. Конечно, они сейчас попробуют применить террор. И тебе нужно как можно быстрее дать им по рукам. Показать, что это не случайность и не стечение обстоятельств. Тогда они будут бояться уже всерьез. И люди поймут, что это не темное зелье взорвалось случайно, а возмездие настигло слуг Того — Кого-Нельзя — Называть.
— Так вы предлагаете…
— Как я могу что–то указывать тебе, лежа в постели бесполезной кучей хлама? Я только высказываю свои соображения. То, что я бы думал и чувствовал на месте Пожирателей и обычных магов.
— Но я не знаю, где еще есть замки Пожирателей. Не знаю, где мне их искать.
— Думаю, что смогу тебе помочь. Я столько лет поставлял всем им палочки! Знать не любит ходить по магазинам. Приходят только за первой палочкой. А потом присылают сову с чеком «Гринготтса» и именем заказчика — и все. Так что приходилось доставлять палочки совиной почтой. Моя сова знает все адреса. Она у меня очень дорогая и умная, помнит более трехсот маршрутов. Ты можешь воспользоваться ее помощью.
