– Гнусный поклеп! – возмутилась я. – У меня нет крыльев, мы перемещаемся в разных плоскостях, и дорогу я тебе никак не могла перейти.
– Видишь ли, заклинательница гадов…
– Как ты меня назвал?!
– Не я. Ты сама назвалась нам, когда расписала лицо наследника кровью и начертала его истинное имя, – голос ухмыляющегося вампира снизился до шепота и перестал хрипеть, а глаза хищно засветились. Не любит Тринадцатый клан правящую в Тархареше династию. Ох как не любит. – Так вот. До сих пор только у Неупокоенных имелась прерогатива пить кровь темных магистров, и мы обеспокоены появлением конкурента.
– Шутить изволите, – и этак понимающе приподнять бровь. Про кровь – это он издевается, чтобы Миранду попугать.
– Никаких шуток с той, кто повелевает драконом смерти.
Ага. Неужели это истинная причина интереса блондинчика? Много знали лунные девы о своих врагах. Убить давно умершего, но не ушедшего за Грань – тяжелая работа. Но не для дракона смерти, единственного существа на свете, которого панически боялись даже самые древние и сильные из двуногих кровососов. Разве что владыку Тьмы они боялись не меньше, судя по историческим хроникам.
Впрочем, дракон смерти хоть и абсолютное оружие против вампиров, но давно для них не новость, чтобы меня тут подкарауливать.
– Кроме того, – продолжил верзила, так и не дождавшись от меня уверений в лояльности моего дракона, – мы оценили явление никогда не жившего духа. И предлагаем тебе сделку.
Быстро же они сообразили сесть на хвост такой халяве. Интересно, как вампиры просекли то, что не заметили магистры? Или те заметили – не дураки же тут работают! – но не стали поднимать шум и отнимать настолько необычную шпаргалку?
– Польщена. Да не рановато вы забеспокоились? – улыбайся, Лика, улыбайся. – Тут кое-кто еще не поступил. Плохая примета – говорить «гоп» неубитому медведю.
– Это уже неважно. Сделка состоится в любом случае, если ты пожелаешь. И цена будет весьма высокой.
Я промолчала, скептически скривив губы. Кто ж не знает, что вампирьи сделки выгодны только им. Тут они и подгорных жителей переплюнули.
– Ты даже не представляешь насколько, – попытался он поумерить мой скепсис. – Весь Тринадцатый клан может дать тебе клятву Долга.
– Ого! – ошеломленно присвистнула Миранда.
На этот раз я гордо промолчала. Просто онемела от шока.
Клятва Долга целого клана означала, что они все до единого будут мне должны. И от каждого я могу потребовать что угодно, но один раз.
Так. Какое сейчас у вампиров поголовье? Пятьсот? Тысяча? По-моему, даже когда кровопийц было в мире едва ли сотня, они не давали таких клятв. Никому. За всю историю.
Не верю. Обманут. Найдут способ обойти Долг. К богине не ходи. Убьют, и долг выплачивать некому будет.
Неупокоенный красавчик занервничал под моим взглядом, словно мысли читал:
– А перед тем, само собой, дадим клятву непричинения вреда ни твоему телу, ни душе, – и глазками преданно глянул, честными-честными, немигающими. – Что скажешь?
Ничего. Не буду-ка я торопиться совать мою прекрасную голову в золотую петлю.
Зачем им вообще модифицированное мной заклинание вызова? Среди вампиров самый высокий процент знатоков древних наречий. Еще бы, они же Неупокоенные. Кое-кто из них – свидетель ушедших веков, и для них все еще жив мертвый язык Орш. Насчет более ранних эпох не уверена, сведений о вампирах, бытовавших в те времена, еще не попадалось. Может, у них припрятаны редкостные рукописи о великих тайнах изначальных эпох?
Нет, судя по цене, не эфемерные духи мертвых языков их интересуют. Не энциклопедическая, невидимая и неосязаемая шпаргалка. Не стали бы они сами назначать наивысшую цену, даже если не собираются платить ее на самом деле. Характер не тот у этой паразитической расы.
Тогда зачем? Уж не сам ли принцип вызова никогда не жившего духа им нужен? Для того, чтобы подчинить кого-то важного? А кто у нас никогда не жил, но существовал? Уж не первоупырь ли какой-нибудь? Или… сам Хург? Нет, тот как раз существовал, если верить легендам. Надо посоветоваться с богиней.
Неупокоенный ждал. Его нервозность выдавали дергавшиеся кончики крыльев. Миранда давно уже изнывала, переминалась, покашливала, всячески показывая, что мы опаздываем.
