— Ну-ка, молодой человек улыбнитесь еще раз.
Парень выполняет.
— Четыре, — считаю я, и ставлю за артистизм «4.0».
— Ты чего это? — удивляется Таня.
— У него как раз четыре золотых зуба в пасти.
Не знаю, как работают другие судьи, но, на мой взгляд, объективность судейства с каждым годом становится все объективней и объективней.
Наверное, я и дальше продолжил бы там чудить, если бы по моему личному номеру не позвонила жена. Бывшая, конечно же, бывшая.
Что-то там относительно того, что я хорошо выгляжу и меня сейчас часто показывают по каналу «Губернатор-шоу», чаще чем кандидатов в Кандидаты… Ха-ха-ха! Ты молодец… Давно не звонил, не заходил, ай-яй-яй… Ха-ха-ха!.. Как мама?… И всякое такое… Ха-ха-ха!
Елена Анатольевна была моей бывшей женой вот уже несколько лет. Кажется, пятый год. Говорят, разлука только укрепляет взаимное чувство. Думаю, эта глупость не такая уж глупость. Во всяком случае, мы все это время жили с ней душа в душу. Поздравляли друг друга с праздниками и днями рождениями, дарили подарки и с упоением вели пятиминутные разговоры по телефону, для которых она облачалась в легкие полупрозрачные платья, а я надевал свою любимую майку, купленную в Италии пятнадцать лет назад. Наш личный dress-cod подразумевал теплые ночи под южным небом, легкое вино, ворованные с клумб цветы, мечты и воспоминания, воспоминания…
Когда Шурка предложил валить из Парижа в Италию, я нисколько не раздумывал. Забрал вещи в подвале, где обитал вместе с семейством скромных непритязательных мышек и в аэропорт. Помню, нас не хотели пускать в самолет, потому как мы еще не до конца протрезвели после вчерашнего. Здорово помогли дополнительные сто евро регистраторше.
С этого момента я сделался альфонсом. Жил за счет Шурки, хотя это не значит, что у меня с ним было… Он говорил: «Васечка, при всей любви к прекрасным глазам, ты не в моем вкусе. В твоих глазах слишком много смысла».
Видимо этот самый «смысл» подсказал нам устроить крутой performance в Сан-Ремо. Музыкально-политический форум свободной и разваливающейся Европы. Орава очень среднего класса со всего ЕС, которая умиляется певческими дарованиями удовлетворяющим очень среднеевропейский социально-культурный заказ. Всеобщий праздник жизни. Поют на сценах, экранах и улицах. А в конференц-залах, ресторанах и барах обсуждают животрепещущие вопросы о стимулировании потребительского спроса и возможности не допущения размывания мировоззренческих основ европейца.
И тут мы на белых конях с шашками наголо и криками: «Даешь технологическую контреволюцию!» Всем уже надоела антиглобалисткая банальщина с тотальным уничтожением витрин. Не вызывает ничего кроме аллергии. Так что наше: «Евросоциализм — это деиндустриализация плюс информатизация всей страны!» прозвучало очень даже недурственно. Показали по телеку.
Так Шура нашел мне имидж Чапаева, а я нашел Ленусика Анатольевну и ее папу. Вернее сначала папа нашел нас, выкупил из полиции и угостил завтраком на веранде своей загородной виллы, где он искал возможные точки роста родного Отечества. Как он нам объяснил, для того чтобы Россия заняла достойное место в окружающем постмодерне ей нужно обрести свое лицо и подарить миру эксклюзивную идею. Но только такую, чтобы и в Африке она была понятна и в Костроме, и в штате Кентукки заинтересовались опытом — русский «культурный код» глобальной локализации. И еще, хорошо бы эта идея вышла на самоокупаемость где-нибудь через два-три года, потому как с учетом инфляции и нестабильности энергетических рынков…
В общем, мы жрали ананасы, жевали рябчиков и рассматривали коленки папиной дочки, которая совмещала учебу в Принстоне с курированием инновационных проектов одного сугубо благотворительного фондика на Канарах.
Наверное, только после всего этого можно всерьез поверить в то, что случайностей не бывает. Кто-то там наверху сидит, следит за нами и отмеряет каждому человечку сколько гадости или, если захочет, добра тот сможет сделать за свою короткую жизнь. А потом, когда мы к нему попадем на суд, он нам воздает… по заслугам. Делает выводы и взвешивает судьбы, наказывает и награждает.
