— Паца, муравьи! Настоящие! — пропищал восторженно Мятыш. Передвигаясь на четвереньках, он чуть ли не столкнулся с жилищем муравьев — и впрямь здоровенным таким холмиком, каких давно мы уже не встречали.
— Чудила! Муравьев не видел?
А Мятыш и впрямь не видел. Насколько я мог судить, он был в Ковчеге самым младшим. Да и раньше — до Ковчега то есть — из города, скорее всего, не вылезал. Так что ему все было в диковинку — и черника с лесными шишками, и жуки с муравьями да улитками.
— Только гляньте, какую они домину отгрохали! — ухал и ахал он. Глаза у Мятыша светились, точно фонарики, и пацаны, отрываясь от черники, невольно ухмылялись, ощущая себя взрослыми и мудрыми. Только Вика глядела на Мятыша по-особенному. Мне казалось, я даже ревновать ее начинал. К этим взглядам и ее явной симпатии. И непонятно было, кого и к кому я ревную, потому как Мятыш мне и самому нравился, ну а Вика… С Викой все обстояло много сложнее…
— Гля-ка, все бегают, носят чего-то. Щепки какие-то, иголки еловые. А этот, смотрите, муху волочет! Маленький, а такую мухенцию! И не отдыхает даже!
— Да уж, сиднем не сидят, как некоторые, — пашут и пашут…
«Пашут» послужило ключевым словом. Оно, видимо, и привело Скелетона в чувство. Поднявшись с травы, он решительно отряхнул колени и ищуще повернул голову. Точно радаром что-то прощупывал.
— Пора? — Гольян первым уловил настроение вожака и тоже вскочил на ноги. — Куда двигаем?
— Туда, — Скелетон уверенно указал направление.
— Все! Хорэ объедаться! Дальше погнали! — заорал Гольян, и парни нехотя стали подниматься. Только Мятыша пришлось отдирать от кустов силой.
— Да я сейчас… Только это место оберу… Возле муравейника, смотрите, сколько ягод!
— Успеешь еще… — Мятышу дали шлепка, и сопротивление прекратилось.
От черничника ватага скатилась в овраг, миновала березовую рощицу, вышла на прогалину.
— Стоп! — Скелетон остановился. Рядом с ним тотчас возник Гольян. Он слегка принюхивался — совсем как собака-ищейка.
— Впереди?
— Ага…
— Я тоже их чувствую.
— Шагов триста.
— Они нас видят?
Скелетон медленно помотал головой.
— Похоже, нет.
Мы медленно двинулись вперед и вышли к просеке. Здесь ржавыми громадами стыли великанские опоры высоковольтной. Старой, уже давно не работающей. И там, в мареве знойного воздуха я разглядел тех, про кого говорил Скелетон.
Трое среди желтой выгоревшей травы. В камуфляжной пятнистой униформе, с компактными рюкзачками за спинами, в боевых касках. Они стояли истуканами и глядели, казалось, прямо на нас. Двое мужчин и одна женщина. У женщины в руках что-то вроде боевой базуки, у мужчин — лучеметы.
— Охотнички, блин! — Дуст фыркнул.
— Почему они не двигаются? — громким шепотом поинтересовался Хома.
— Почему, почему… По кочану! — буркнул Гольян.
— Они там случаем не того? Не прижмурились?
— Живые, не волнуйся.
— Никак на перезарядке?
— Вроде того… — Скелетон криво улыбнулся. — У них это теперь чаще и дольше.
— Первый раз вижу, что сразу толпой и так долго.
— А ты замечал, как преподы по кабинетам запираются?
— Хобот вроде не запирается.
— Тоже запирается. Только реже. Он ведь это…
— Что это?
— Ну, тоже не совсем из них.
— Ты-то откуда знаешь?
— Значит, знаю.
— Может, подойдем да распишем им физии? — задиристо предложил Дуст. — У меня маркер есть. Вечный, фиг отмоешь.
— Тебе это надо?
— Ну, так… Удовольствие получу.
— Если очухаются раньше, то уже они удовольствие получат.
— Здрасьте! Что они такого нам сделают?
— А что ты сделаешь, если, проснувшись, увидишь, как тебе краской морду размалевывают?
— Ну… Это ж я!
— А это они. Тем более что при оружии. Может, и похуже что случится, — Скелетон умудренно качнул головой. — Стороной пойдем. На всякий пожарный.
— Жаль, я бы с ними хорошо пошутил, — Дуст, выпрыгнув вперед, задиристо замахал руками, словно дразнил замерших на отдалении военных. — Эй, жирафы меднолобые! Сюда идите!
Мятыш скакнул было за ним, но его сграбастал Кайман. Ну а Дуста попотчевал пендалем Гольян.
— Еще один звук, и к березе привяжем!
Дуст присмирел. А Скелетон уже шагал, решительно забирая влево.
— Шустрее давайте. Озеро близко…
* * *
