Он говорил что-то еще в том же духе, но я был слишком далеко, чтобы понять, что происходит. Тем не менее они размахивали в воздухе оружием, и я видел, как улица все больше заполняется народом. Стоявшие в задних рядах слышали не больше, чем я, но энергично напирали на стоящих впереди. Атмосфера была почти карнавальная. Люди поднимали вверх свои палки, ножи и тесаки и с воплями размахивали ими. Они хлопали друг друга по плечу, обнимались, и я видел, как один выходец с Востока чуть не перерезал горло текле, который пытался его обнять. Они не понимали и не уважали своего оружия. Мне стало страшновато, и я решил уйти. Я вышел из своего угла и отправился домой – без каких-либо приключений.
Когда около полуночи Коти вернулась домой, глаза ее сияли. Собственно, не только глаза. Казалось, легкое сияние исходило изнутри ее головы, из под ее кожи. На лице играла улыбка, и в каждом ее движении, когда она снимала плащ и доставала бокал из буфета, ощущалось оживление и восторг. На голове у нее все еще была черная повязка.
Когда-то она уже так смотрела на меня.
Коти налила себе бокал вина, прошла в гостиную и села.
– Что случилось? – спросил я.
– Мы наконец переходим к делу, – ответила она. – Мы выступаем. Это самое восхитительное из всего, что я помню.
Я постарался по возможности ничем не выдать своей реакции.
– И что же вы намерены делать?
Она улыбнулась, и огонек свечи заплясал у нее в глазах.
– Мы закрываем его.
– Закрываете что?
– Весь Восточный район – всю Южную Адриланку.
Я моргнул.
– Что значит – закрываете?
– Никто не сможет ни войти в Южную Адриланку, ни выйти из нее. Всем торговцам и крестьянам, идущим с запала, придется обходить ее стороной. Вдоль Плотницкой улицы и улицы Две Лозы возводятся баррикады. Утром на них будут люди.
Какое-то время я боролся сам с собой. Наконец вопрос «Зачем это нужно?» одержал победу над вопросом «Как вы собираетесь это сделать?»
– Ты имеешь в виду в ближайшей перспективе или чего мы вообще хотим добиться? – спросила она.
– И то и другое, – ответил я. – Вы разве не собираетесь привлечь крестьян на свою сторону? Вы только доведете их до бешенства, если им все время придется путешествовать в обход Южной Адриланки.
– Прежде всего, большинство из них не захочет идти в обход, так что им придется либо продавать свой товар выходцам с Востока, либо возвращаться назад.
– И это должно привлечь их на вашу сторону?
– Они с самого рождения на нашей стороне, – сказала она. У меня были на этот счет некоторые сомнения, но я не стал ее перебивать. – Мы вовсе не пытаемся завербовать их или показать, какие мы молодцы. Мы просто сражаемся.
– И вас не волнуют жертвы среди мирного населения?
– Перестань. Конечно, волнуют.
– Тогда почему вы лишаете средств к существованию этих крестьян, которые лишь пытаются…
– Ты все искажаешь. Послушай, Влад, пришло время нанести ответный удар. Мы просто вынуждены это сделать. Мы не позволим им считать, будто они безнаказанно могут угнетать нас. Единственная наша защита – поднять массы, чтобы те защитили себя сами. Да, некоторые могут пострадать. Но крупным торговцам – оркам, тсалмотам, джагалам – понадобится скот для боен. Они пострадают больше. А титулованным особам, которые привыкли есть мясо каждый день, это скоро очень не понравится.
– Если это им действительно не понравится, они просто потребуют от Империи, чтобы та вмешалась.
– Пусть потребуют. И пусть Империя попытается. В наших руках целый район, и это только начало. Им не хватит драконов в их страже, чтобы отнять его у нас.
– Почему они не могут просто телепортироваться через ваши баррикады?
– Могут. Пусть. Посмотрим, что произойдет, когда они попытаются.
– Что произойдет? Стражи Дома Феникса – обученные воины, и даже один из них может…
– Ничего он не может, когда ему противостоят десять, или двадцать, или тридцать. В наших руках уже вся Южная Адриланка, и это только начало. У нас есть поддержка и в остальной части города, и среди крупных поместий вокруг него. Собственно, именно этим я собираюсь заниматься начиная с завтрашнего дня. Я собираюсь посетить некоторые из этих боен…
