Как я уже отмечал, если технология постоянно устраняет огромное количество работников и создает всеобщий страх в умах тех, у кого еще есть работа, потребительский спрос, безусловно, пошатнется. По сути, если нашу экономическую модель не приспособить к новой реальности, технология могла бы себя уничтожить. Довольно легко представить сценарий, в котором технология достигла определенной точки, но потом резко замедлилась или даже остановилась, прежде чем достигнуть по-настоящему потрясающих результатов.
Искусственный интеллект и тест Тьюринга
Эта книга в первую очередь посвящена потенциальным экономическим последствиям того, что исследователи в области искусственного интеллекта назвали бы ограниченным ИИ.
Иначе говоря, это техника и программное обеспечение, способные к сложному анализу, процессу принятия решений и аргументации в рамках относительно узкой области применения. Такие машины не очень интеллектуальны в любом смысле этого слова, но они достаточно компетентны в выполнении конкретных сложных задач и могут вполне превзойти человеческие возможности.
Применение ограниченного ИИ уже получило широкое распространение: экспертные системы, такие как программное обеспечение, которое может автономно управлять и совершать посадку авиалайнеров, многие дополнительные функции, встроенные в поисковые серверы, многопользовательские ролевые игры. Ограниченный ИИ представляет собой практическую сторону искусственного интеллекта, и по этой причине можно ожидать, что он привлечет значительные инвестиции в строительство коммерческой недвижимости. Техника, демонстрирующая значительно улучшенные возможности ограниченного ИИ, в результате может заменить значительное количество работников, выполняющих однотипные задачи.
В то время как ограниченный ИИ создается для решения реальных мировых проблем и вызывает серьезный коммерческий интерес, заветной целью искусственного интеллекта, конечно же, является мощный ИИ – создание действительно интеллектуальной машины. Внедрение мощного ИИ означало бы существование машины, которая в реальности конкурировала бы с человеком или, возможно, даже превосходила бы его в своей способности рассуждать. Приведенные мною аргументы не зависят от уровня ИИ, но стоит отметить, что, если бы изобрели такие «умные» машины и они стали бы доступными, то тенденции, которые я описывал здесь, вероятнее всего, усилились, а экономическое влияние, несомненно, было бы еще более катастрофичным. Поиски мощного ИИ потерпели неудачу ввиду чрезмерно оптимистичных прогнозов и ожиданий еще в 1980-х годах – задолго до того, как компьютерное аппаратное обеспечение стало достаточно быстрым, чтобы реализовать настоящий интеллект машин. Когда действительность оказалась далека от прогнозов, внимание и финансовая поддержка, сосредоточенные на поисках мощного ИИ, исчерпались. Несмотря на это, имеются данные, что благодаря крайне высокой производительности и доступности современных процессоров становится возможным восстановить исследования в этой области.
Изучение мощного ИИ можно условно разделить на два основных метода. Прямой вычислительный метод предусматривает переход традиционной алгоритмической компьютеризации в сферу истинного интеллекта. Он включает в себя разработку сложных программных приложений, которые демонстрируют общую способность к осмыслению. Второй метод начинается с попытки познать, а затем смоделировать человеческий мозг. Проект Blue Brain[105], результат сотрудничества Федеральной политехнической школы Лозанны в Швейцарии (один из лучших технических университетов Европы) и компании IBM, является одной из таких попыток смоделировать работу человеческого мозга. Как только исследователи получат представление об основных принципах работы мозга, то, скорее всего, на основе этих знаний можно будет создать искусственный интеллект. Он не был бы точной копией человеческого мозга, наоборот, это было бы нечто совершенно новое, но работающее по принципу аналогичной архитектуры.
Когда мощный ИИ сможет стать реальностью и возможно ли такое вообще? Я думаю, если опросить ведущих специалистов, работающих в данной области, последовали бы довольно разнообразные прогнозы. Оптимисты могли бы сказать, что это случится в течение следующих 20–30 лет. Более осторожная часть опрошенных предположила бы, что это произойдет лет этак через пятьдесят и более, а некоторые наверняка поспорили бы, что это никогда не осуществится.
