При интеллектуальном анализе ситуации противоречие в той или иной форме неизбежно: движение и в то же время «не-движение», напряжение и расслабление; видеть, как все происходит, и в то же время нисколько не беспокоиться о том, как все это повернется. Не нужно иметь намерений, сознательных расчетов, предчувствий, ожиданий — короче говоря, нужно быть невинным как дитя и при этом владеть всей ловкостью, хитростями, проницательнейшей сообразительностью вполне созревшего ума, и все это перед лицом противника. Как этого достичь? Интеллект в такой предсказательной ситуации помочь не может. Единственный способ достичь результата — это куфу. Куфу — нечто глубоко личное, индивидуальное, его необходимо развить внутри себя. Если говорить языком психологии, это значит устранить все препятствия, как интеллектуальные, так и аффективные и эмоциональные, на пути того, что скрыто в бессознательном, и дать ему двигаться совершенно независимо, без вмешательства интеллекта. Куфу может, минуя анализ, достичь полной свободы движения, преодолеть все, что сдерживает. Куфу наступает, когда воля напряжена до предела, когда человек захвачен весь целиком, то есть он целен и растет из глубины собственного бытия.
Заблуждающийся ум можно определить как ум, обремененный идеями и аффектами. Такой ум не может двигаться от одного к другому без остановки, не оглядываясь на себя, и это препятствует его природной текучести. Такой ум, прежде чем сделать движение, образует сгусток, потому что первое движение все еще тянется. Это же относится и к самоосознанному уму. Сознавать себя сам может только ум человека, в отличие от ума животного. Но ум, сознающий, что он делает, перестает быть инстинктивным; его распоряжения окрашены расчетами и раздумьями, а это значит, что связь между ним и органами тела уже не прямая, поскольку утрачено единство между руководителями и исполнителями. Когда существует двойственность, индивидуальность никогда не проявляется в целом — такой, как она есть.
Осознающий ум, «усин но син», противоположен уму не сознающему себя, «мусин но син». «Мусин» буквально означает «не-ум», это — ум, отрицающий себя, дающий себе уйти от себя, расслабиться до состояния совершенной несдержанности, несвязанности.
Ум, не осознающий себя, не нарушается никакими аффектами. Это ум изначальный, а не заблуждающийся. Он всегда течет, никогда не останавливается, никогда не становится твердым. Поскольку он ничего не выбирает, не ищет, куда надо двигаться, он наполняет все тело, проникает в каждую его часть и нигде не останавливается. Он никогда не становится подобным камню или куску дерева. Если он отыскивает где-то место для отдыха, это — не ум не-ума. He-ум ничего в себе не хранит. Его также называют «мунэн», «не-мысль». Мусин и мунэн синонимы.
Главное — достичь мусин или мунэн. Тогда сознание течет от предмета к предмету, как поток воды, заполняя все уголки. Поэтому ум может выполнять все, что от него требуется. Но когда течение где-то останавливается, в другие места оно уже не доходит, и в результате наступает общая закоснелость. Колесо может вертеться, когда оно не слишком плотно связано с осью. Если связь слишком тесная, оно не будет двигаться. Если ум чем-то занят, он перестает работать, он не может ни слышать, ни видеть, даже если звук проникает в уши и свет вспыхивает перед глазами. Когда у вас что-то на уме, ум предвзят, и у него нет больше ни на что времени. Но пытаться устранять мысль, которая поселилась в уме, — значит наполнить ум чем-то другим. Это вызывает порочный круг. Лучше всего с самого начала не давать в уме пристанища ничему. Может быть, это и трудно, но если вы продолжите упражняться в куфу, то через некоторое время достигнете этого состояния. Но, конечно, для этого не надо торопиться.
Поднятый меч не имеет собственной воли, он весь из пустоты. Он — как сверкающая молния. Человек, который сейчас будет повержен ударом, — тоже пустота, и такая же пустота — поднявший меч. Ни один из них не обладает умом, наделенным постоянством, твердостью. Поскольку каждый из них состоит из пустоты и не обладает умом, то человек, который наносит удар, — не человек; меч в его руках — не меч, и то «я», которое сейчас будет повержено, подобно весеннему ветерку, рассеченному проблесками молнии. Когда ум не останавливается, то меч, наносящий страшный удар, — не что иное, как дуновение ветерка. Ветер не осознает себя, когда мчится над вершинами деревьев, нарушая их покой. Так же и меч.
