В парке у озера Мичиган Барвик искала фон для снимка, крепко прижимая к себе одной рукой большую камеру, словно это был пистолет, и наконец набрела на старое дерево с толстыми переплетающимися голыми ветвями. Марта и Джастин шли за ней, но успели отстать на довольно приличное расстояние (как сказали бы на скачках, на целую дюжину корпусов), так что к тому времени, как они подошли, Сэлли уже возилась с объективом, выстраивая кадр.
— Вот здесь, — сказала она. — Здесь будет идеально.
Раз в два-три месяца Марта Финн звонила Барвик и просила сделать несколько фотографий взрослеющего и постоянно меняющегося Джастина. Сэлли отправлялась по Шеридан-роуд в Нортвуд и снимала мальчика то на каком-нибудь идиллическом фоне, во дворе, или здесь, в парке, или у Финнов дома на красиво украшенной импровизированной сцене. Один раз на нем был красный галстук-бабочка и черные шорты; в другой — оранжево-белый костюмчик, как у студентов университета штата Теннесси, альма-матер его отца, Терри. Сегодня он был одет в стиле, который Марта обозначила как клубный кэжуал: новенькие голубые джинсы, нарядная белая рубашка, начищенные ботинки сверкают. Он был аккуратно причесан, а лицо умыто так тщательно, что розовая кожа приобрела матово-кремовый оттенок.
Каждую осень Скотт Коллеран звонил Большому Робу и просил свежие фотографии Джастина для своего анонимного клиента, и Барвик скрепя сердце предоставляла остававшиеся у нее после индивидуальных фотосессий цифровые изображения мальчика. Она дважды получала деньги за одну и ту же работу, а Джастин приходил к ней во сне и успокаивал. «Мы всего лишь инструменты», — объяснял он.
Он снился Барвик чуть не каждую неделю, но всегда в разной обстановке: в ее школе, ее квартире, комнате миссис Лундквист, офисе Большого Роба (точнее, она вроде бы догадывалась, что это за место, но ничего общего с реальностью оно не имело). Однажды ей приснился зал ожидания в аэропорту О'Хэйр. Чаще всего в этих снах у Джастина было тело и лицо юного Эрика Лундквиста, и он говорил с ней о долге.
— Выполнение своих обязательств, — так он говорил, — важнее всего на свете.
— Ты прямо как Большой Роб, — поддевала она.
— Большой Роб — человек сообразительный, — отвечал Джастин.
— Да, но что если цели, во имя которых ты выполняешь свои обязанности, не благие? — Даже во сне она отдавала себе отчет, что в реальной жизни ни она, ни любой другой человек не стали бы обмениваться такими напыщенно-книжными фразами.
— Ты и я, мы всего лишь инструменты, — отзывался Джастин. — У инструментов не может быть цели.
— А у кого же могут быть цели?
Джастина, видимо, это не интересовало.
— У других, — равнодушно отвечал он.
Когда она передавала Большому Робу фотографии, он обязательно говорил ей: «Ты прямо как двойной агент!» — и это только усугубляло в ее душе состояние постоянного внутреннего раздора. Она предала одного человека, чтобы завоевать доверие другого. Так надо, такова плата, убеждала она себя. Надо с готовностью идти на то, что не готовы делать другие детективы. Терзавшие ее страх и тревога на время утихали, поскольку Большой Роб и Скотт Коллеран выражали удовлетворение ее работой. Клиент очень доволен, говорил Коллеран. Очень доволен.
— Давай, Джастин, залезай вон на то дерево, — обратилась к мальчику Сэлли.
Он осмотрел ствол, невысоко над землей разветвлявшийся, так что получалась плоская площадка, как повернутая ладошкой кверху рука с тремя пальцами. Послушно залез в развилку, повернулся к объективу и застыл с широкой улыбкой на лице. Сообразив, что фотографировать его будут не сразу, он расслабил мышцы лица и стал глазеть по сторонам на игравших поодаль детей, которых не принуждали лезть на дерево и принимать картинные позы.
Марта встала сбоку от Сэлли, пытаясь представить себе, как будет выглядеть снимок:
— Здорово, мне нравится.
Не подходя к дереву, Сэлли откорректировала позу Джастина и поднесла камеру к глазам.
— Улыбайся, — сказала она.
Он улыбнулся. Она щелкнула затвором раз семь или восемь; получились абсолютно одинаковые снимки. Выражение лица Джастина не изменилось за это время ни на йоту — на всех он вышел одинаково жизнерадостным и очаровательным. Она отвела камеру в сторону и увидела, что живой Джастин сам как картинка — эдакий идеальный маленький мальчик. И даже поверхность озера вдалеке — и та будто застыла.
