— Товарищ генерал, не надо так волноваться, — попросила я, ошеломленная его напором. — Конечно, я сделаю все, что в моих силах. Только мне бы прояснить для себя кое-какие моменты.
— Спрашивайте, что вас интересует, — устало произнес он, возвращаясь в кресло.
Я отхлебнула холодный кофе — у меня от таких новостей во рту пересохло — и спросила:
— Скажите, а что это был за институт? Он работал под эгидой военных или комитета? Я потому спрашиваю, что Сухарик-то военный.
— Это был закрытый городок в Подмосковье, где жили только работники института, ну и обслуживающий персонал: дворники, продавцы и так далее. Уровень секретности был высочайший, со стороны туда невозможно было попасть. А курировали его военные.
— Знаете, если Сухарик снимает для своей любовницы квартиру, а не довольствуется встречами в гостинице с почасовой оплатой, это говорит о том, что он всерьез увлечен ей. Предположим, она говорит ему, что на ее пути к всемирной славе стоит старая грымза Ермакова, которую нужно спихнуть с пьедестала, чтобы она заняла ее место. А вдруг Сухарик в молодости тоже имел отношение к этому институту и прихватил кое-что на память — вы же сами сказали, что срок годности препаратов бесконечен. Возможный вариант?
— Евгения! Этот Сухарик может быть артиллеристом или летчиком, — возразил генерал. — Но мы им займемся вплотную. Сегодня с помощью соседа Лукьяновой будет составлен его композиционный портрет, и проверят записи на всех камерах наблюдения вокруг этого дома. Эксперты в квартире уже работают, так что анализ ДНК, отпечатки пальцев и прочие физические характеристики мы скоро получим. Конечно, мы не можем утверждать, что Лукьянова точно причастна к отравлению Ермаковой, но мотив у нее был, а если вспомнить о ее реакции на произошедшее, то что-то она явно предприняла. У нее уже не спросишь, а вот у Сухарика — вполне. Когда мы выясним, кто этот человек, на заключительном этапе мы, пожалуй, подключим вас.
Должно быть, мой взгляд был достаточно красноречив, потому что он удивленно на меня посмотрел, а потом вкрадчиво спросил:
— Вы за кого меня принимаете? За сутенера?
— Но я не понимаю, чем могу быть полезна в этом случае, — стояла на своем я.
— После того как я посмотрел запись того, что вы вытворяли в рыжем парике возле театра, я убедился, что вы можете изобразить все что угодно, — усмехнулся он. — Не пропадать же такому таланту?
Я скромно опустила глаза, и тут меня как током пронзило:
— Тихонов! — почти крикнула я. — Он же ненавидит Анну! Если предположить, что нацики как-то добрались до формулы, а какой-нибудь сумасшедший ученый, двинутый на их идеях, ее доработал… В общем, Тихонов вполне мог предложить проверить действие препарата на Ермаковой. Или просто стащил немного. До отъезда Анны, когда в театре уже были и Воронцов, и Лукьянова, он неоднократно бывал там, да и она ему многое рассказывала, так он знал расклад сил в театре, знал, как ей там завидуют, и так далее. С Воронцовым он, конечно, связываться не стал бы — у того на лбу стоит штамп «Ничтожество», а вот Лукьянова могла с радостью стать исполнительницей его преступного замысла — ведь он полностью отвечал ее чаяниям стать ведущей актрисой. Воронцов точно ночевал дома, а Лукьянова? Она могла остаться на ночь в театре, взять ключ, когда охранник спит, и подсыпать отраву. Но такая ушлая девица, как она, не могла не подстраховаться. Что-то у нее на Тихонова было, например, запись их разговора на телефоне. Она попыталась его этой записью шантажировать, и он ее убил. Кстати, надо выяснить, а не занимался ли он в свое время какими-нибудь единоборствами.
— О Тихонове забыть раз и навсегда! — жестко и чуть ли не по слогам произнес генерал. — И упаси вас бог к нему хотя бы приблизиться! Там работают другие люди, и вы своей неорганизованной самодеятельностью можете им все дело завалить.
— Поняла! — примирительно сказала я и, вспомнив о полученном Ермаковой из Челябинска письме, достала его из сумки, протянула генералу и рассказала все, что знала. — Может быть, это как-то пригодится.
— Спасибо, мы посмотрим, как это можно использовать. Приступайте к работе. Если нужны будут деньги, любая потребуемая сумма будет вам выделена, — закончил он, вставая.
