— Уже месяц ничего не слышно! — говорила она по меньшей мере раз в день. — Они чрезвычайно искусно играют в кошки-мышки. Многолетняя практика.
Он отвечал:
— Они не торопятся. Надо ждать. Но помните, Кайла жива. Утешайтесь этой мыслью.
— А что слышно от Тарика и Утманна? Они уже должны что-нибудь узнать.
— Это чертовски неспешная игра, — повторил он. — Если Тарик или Утманн сделают хотя бы малейшую ошибку, они неизбежно погибнут. Они работают под прикрытием. Живут, едят и спят со Зверем. Их нельзя торопить, нельзя даже связаться с ними. Пытаться это сделать все равно что пустить им пулю в голову.
— Жаль, что мы ничего не можем, — жаловалась она.
— Кое-что можно, миссис Бэннок.
— Что именно, Кросс? — оживилась она. — Я сделаю все, что вы предложите.
— Тогда предлагаю: перестаньте посылать сообщения Зверю на мобильный телефон Кайлы.
— Как?.. — Она замолчала, покачала головой и призналась: — Я только повторяю сообщение, которое мы отправили им раньше. Что мы ждем. Но откуда вы…
Она снова замолчала.
— Откуда я знаю, что вы делаете? — закончил он за нее. — Иногда вы совсем не так умны, как полагаете, Хейзел Бэннок.
— А вы, Гектор Кросс… вы думаете, будто умнее всех на свете, чтоб вас! — выпалила она.
— Приятно иногда бывает так сорваться, а, Хейзел?
— Не смейте называть меня Хейзел, высокомерный ублюдок!
— Отлично, миссис Бэннок! Ваш словарь постоянно совершенствуется. Вскоре вы будете соответствовать моим высоким требованиям.
— Я вас ненавижу, Гектор Кросс. От всей души ненавижу.
— Нет, неправда. Вы для этого слишком умны. Приберегите ненависть для более достойного объекта.
Он рассмеялся. Смех был заразительный, мягкий и понимающий, и Хейзел невольно тоже засмеялась, но в ее смехе пробивалась истерика.
— Вы неисправимы, — сказала она сквозь смех.
— Теперь, когда вы меня раскусили, можете называть меня Гектор или просто Гек, как хотите.
— Спасибо. — Она пыталась сдержать смех. — Но я никак не хочу, Кросс.
* * *
— Как можно заставить их попробовать освободить девушку?
Шейх Хан смотрел на внука в ожидании ответа.
— Вначале им надо узнать, где мы ее держим.
Адам заговорил, старательно обдумав ответ. Его дед кивнул.
— Тогда они попросят помощи у своих друзей из Вашингтона. Мы знаем, что мать дружит с американским президентом. Он пошлет множество своих крестоносцев, чтобы одолеть нас. — Шейх Хан взялся за бороду и глядел в глаза внуку, дожидаясь, когда тот поймет так же ясно, как он сам. — Американцам потребуется много недель и даже месяцев, чтобы подготовить удар. Мы можем за несколько часов покинуть дворец и уйти в пустыню. Гектор Кросс, убийца моих сыновей, это знает. Станут ли они с ее матерью ждать, пока вмешается американская армия?
— Да! — уверенно ответил Адам. — Если только…
Шейх Хан увидел, как глаза внука загорелись — решение было принято, — и его сердце разбухло от гордости.
— Да, Адам? — поторопил он молодого человека.
— Если только не убедить их, что девушке грозит смертельная опасность или даже опасность хуже смерти, — сказал Адам, и дед улыбнулся, отчего глаза его почти скрылись в складках кожи. — Тогда они придут к нам, придут без колебаний и страха.
— И тогда мы — что? — радостно прошептал шейх Хан. Адам сразу ответил:
— Уедем из этой каменной клетки, из крепости. Понадобится такое место, где красота будет подчеркивать ужас происходящего. — Он подумал и сказал: — Бассейн с кувшинками в Оазисе Чуда!
— Мы сначала покажем им опасность и потом позволим узнать, где мы? Или сначала они узнают где, а потом воочию увидят, что происходит?
Шейх Хан сделал вид, что обдумывает вопрос, но Адам не стал ждать:
— Вначале пусть увидят страдания девушки. Когда они узнают, где она, то не мешкая, не задумываясь бросятся сюда.
— Я горжусь тобой, — сказал шейх Хан. — Ты станешь великим полководцем и безжалостным воином Аллаха.
Адам поклонился, принимая похвалу. Потом поманил одного из доверенных стражников, который стоял у двери, сложив на груди руки. Стражник незамедлительно подошел и опустился на одно колено, слушая приказ.
— Пошли за фотографом, — негромко велел Адам. — Прикажи ему завтра утром ждать у главных ворот дворца после утренней молитвы. Пусть прихватит видеокамеру.
