– Я не член стаи, – выдавил он, не поднимая глаз. – То есть не совсем. Так получилось. Случайно, понимаешь? Они не знали, как им жить дальше и что делать, вот я и увязался за ними. Никого из них я не знал раньше, но им нужна была помощь, и я им помог. Так же, как помог бы тебе, если бы ты не сбежала и не бросила меня там, в городе.
– Я не хотела тебя бросать! – тоненько проскулила Лапочка. – Ты сам сказал, что никуда не уйдешь и останешься в городе. Что я могла поделать? А мне нужна стая. Понимаешь, я не могу одна. Я не одиночка по природе. Мне жаль, что ты меня не понимаешь.
Счастливчик поежился. На самом деле, он понимал гораздо больше, чем она думала.
– Ты нашла свою стаю. Похоже, тебе повезло. Мне показалось, что эти собаки слушаются тебя.
– Да, я быстро выдвинулась, – с некоторой запинкой призналась Лапочка. – Ты же знаешь, в стае как в стае. Все не могут быть равны. Кто-то всегда наверху, а кто-то внизу.
Счастливчик задрал голову и жадно повел носом, почувствовав дуновение ветра. После зловещей тишины, сопровождавшей Большой Рык, снова почувствовать мордой движение воздуха было особенно приятно. Но ветер нес с собой не только свежесть, но и запахи – как жизни, так и смерти.
– Мне пора идти, Лапочка.
– Ты уходишь? Опять? Но куда?
Счастливчик замолчал, обдумывая ее вопрос. Ему не терпелось как можно скорее разыскать Беллу и остальных, узнать, как дела у Альфи, но он не мог рассказать об этом Лапочке. Ведь он уже дал ей понять, что не имеет ничего общего с той беспомощной стаей, на которую она напала вместе с со своими сторонниками, а теперь было уже поздно признаваться в обратном.
Лапочка ласково потерлась носом о его бок.
– Пойдем со мной, Счастливчик? Пойдем в мою стаю! Тебе понравится, честное слово! Ты спас мне жизнь, а значит, они все тебя полюбят!
– Ну, не знаю…
– Счастливчик, в такое время нельзя выжить в одиночку! Подумай, что если новый Рык схватит тебя, когда ты будешь один, и некому будет прийти тебе на помощь? Ты видишь, что творится кругом? Ручьи и реки отравлены. Где ты найдешь чистую воду? Пойдем со мной!
Холодок пробежал по шкуре Счастливчика, но он поспешно встряхнулся, чтобы прогнать сомнения.
– Прости, Лапочка! Мне бы очень хотелось быть с тобой, но я все-таки одиночка!
– В такие времена собаки должны держаться вместе! – убежденно возразила Лапочка, задрав вверх свою изящную узкую морду. – Ты нужен другим, Счастливчик! Ты сильный и умный, ты верный – ты просто не имеешь права быть сам по себе, не поделившись всем, что имеешь, с другими! – Голос Лапочки звучал почти гневно, но в ее глазах, обращенных на Счастливчика, светилась нежность. – Ты нужен собачьему миру, Счастливчик! Идем со мной! Обещаю, что ты будешь счастлив!
Но Счастливчик опустил глаза, былое упрямство уже вернулось к нему, укрепив пошатнувшуюся решимость.
– Пожалуй, я все-таки буду счастливее один.
Лапочка грустно опустила голову.
– Я никак не могу тебя переубедить? – тихо спросила она, потом вздохнула. – Мне так жаль расставаться с тобой, Счастливчик. Но что ж, прощай. Береги себя, пожалуйста. Ради меня.
– Непременно! Будь счастлива, Лапочка!
Он в последний раз кивнул ей и побежал прочь, но через несколько шагов сожаление с такой силой стиснуло его живот, что он не выдержал и обернулся.
Лапочка уже неслась через искалеченную долину, легко и изящно перескакивая через поваленные деревья. Горькое воспоминание, как удар, обрушилось на Счастливчика: он вновь увидел ее, опрометью выбегающую из холодной комнаты Дома еды, до смерти перепугавшуюся при виде мертвого Длиннолапого. Тогда она бежала с той же грациозной легкостью, но во всем остальном это была другая собака. Нынешняя Лапочка высоко держала голову, ее уши стояли торчком. Ее гладкая шерсть лоснилась, а мышцы, перекатывавшиеся под шерстью, выдавали неутомимую силу.
Счастливчику мучительно захотелось залаять ей вслед, окликнуть, позвать с собой. Такая собака, как Лапочка, была бы спасением и благословением для стаи Беллы. Но даже это было не самым главным. Счастливчику просто не хотелось расставаться с ней. Что если они больше никогда не увидятся? Он будет страдать без Лапочки, он будет тосковать по ней…
