— Какое все это имеет значение? — сказала она вдруг бодрым голосом. — Я не собираюсь умирать. Доктора ничего не знают.
«Так вот как она справляется с этим, — подумал Филипп. — Она просто не желает знать о своей болезни, делает вид, что ее не существует». Теперь он ясно представлял себе ситуацию и знал, что делать.
— Ну ладно, я пойду, пожалуй, тебе нужно отдохнуть, — сказал он и погладил руку сестры. Рука была очень холодной и хрупкой и напоминала птичью лапку, потому что из-под кожи проступали все косточки. — Скоро увидимся.
Не говоря никому ни слова, Фил выскользнул из дома. Он выехал на дорогу и прибавил скорость. Через десять минут он был на месте. Раньше он никогда не бывал у Джеймса дома.
Открывая дверь, Джеймс холодно осведомился:
— Что тебе здесь надо?
— Можно войти? Мне нужно с тобой поговорить.
Джеймс отступил назад, пропуская гостя.
Квартира была просторной и пустоватой. Возле заваленного книгами и журналами обеденного стола стоял единственный стул, такой же беспорядок царил и на письменном столе. Рядом раскинулась некрасивая квадратная кушетка. И на кушетке, и на полу вокруг валялись книги и компакт-диски. Из столовой дверь вела в спартански обставленную спальню.
— Чего ты хочешь?
— Прежде всего я должен кое-что объяснить. Я знаю, ты не виноват в том, что ты вампир, но я не могу относиться к тебе иначе, чем теперь. Ты не можешь измениться, но и я тоже. Я хочу, чтобы все было понятно с самого начала.
Джеймс, скрестив руки на груди, настороженно и вызывающе поглядывал на собеседника.
— Ты не мог бы сократить свою лекцию?
— Хорошо. Я просто хочу, чтобы между нами все было предельно ясно.
— Чего ты хочешь, Фил?
Фил сглотнул. Лишь со второй или с третьей попытки, поборов собственную гордость, он наконец произнес:
— Я хочу, чтобы ты помог моей сестре.
Поппи металась в постели.
Она чувствовала себя совершенно несчастной. Казалось, горячее, неутомимое несчастье пылает у нее под кожей. Оно проникло в ее мозг и заполнило все тело. Если бы не эта ужасная слабость, она поднялась бы с постели и постаралась избавиться от гнетущего чувства. Но мускулы словно превратились в лапшу, и она не могла даже пальцем пошевелить.
В голове царил туман. Поппи больше не пыталась думать. Лучше всего она чувствовала себя во сне. Но сегодня сон к ней не шел. Она все еще чувствовала на губах вкус дикой вишни. Конечно, можно было бы ополоснуть губы, но даже одна мысль о воде вызывала у нее тошноту.
«Вода — это не то. Не то, что мне нужно».
Поппи повернулась на бок и прижала лицо к подушке. Она не понимала, что ей нужно, но знала, что у нее этого нет.
В холле раздался мягкий звук приближающихся шагов. Шли двое. На маму и Клиффа не похоже, к тому же они наверняка уже спят.
Послышался тихий стук в дверь. Дверь слегка приоткрылась, и в спальню скользнул луч света. Затем послышался шепот Фила:
— Поппи, ты спишь? Можно к тебе?
К большому неудовольствию Поппи, он вошел, не дожидаясь ответа. Вместе с ним вошел кто-то еще.
Это был он. Предатель. Тот, кто жестоко обидел ее, так, как никто-никто не обижал.
Ярость придала Поппи сил.
— Убирайся, или я тебя ударю!
— Поппи, пожалуйста, позволь мне поговорить с тобой, — попросил Джеймс.
И тут случилось нечто удивительное. Даже Поппи, в ее полубессознательном состоянии, поняла, что происходит что-то странное, потому что Фил вдруг попросил:
— Поппи, пожалуйста, дай ему сказать. Просто выслушай его, я тебя прошу.
«Фил на стороне Джеймса?» Поппи пришла в столь сильное замешательство, что не успела им помешать. Джеймс подошел ближе и опустился на колени в изголовье ее кровати.
— Поппи, я знаю, ты обижена. Это моя вина. Я совершил ошибку. Я не хотел, чтобы Фил знал, что происходит на самом деле, и сказал ему, что притворяюсь влюбленным. Но это неправда.
Поппи нахмурилась.
— Если ты прислушаешься к своему внутреннему голосу, то поймешь, что это неправда. Ты превращаешься в телепата, и я думаю, ты уже способна прочитать мои мысли.
Фил, стоявший позади Джеймса, поежился при упоминании о телепатии.
— Я могу подтвердить, что это была ложь, — сказал он.
Поппи и Джеймс повернулись к нему в изумлении.
