Василий Федорович Салтыков, брат царицы Прасковьи, был одним из именитейших бояр старого покроя. В 1690 году государь сделал его кравчим при дворе невестки. Прасковья вполне доверяла брату и уважала его, часто гостила у него в Москве и советовалась с ним о всех домашних делах. Схоронив первую жену, княжну Аграфену Петровну Прозоровскую, в 1707 году кравчий женился на княжне Александре Григорьевне Долгоруковой, единственной дочери младшего брата знаменитого князя Якова.
Новый брак, удовлетворявший аристократическим стремлениям Салтыкова, был, однако, несчастлив. Отношения мужа к жене вполне рисуют перед нами характер нежного братца Прасковьи. В 1718–1719 годах мы видим брачную чету в Митаве. Зачем были они здесь — неизвестно; известно только из жалобы герцогини, что любезный дядюшка вел себя относительно ее крайне непочтительно, даже дерзко; колкими замечаниями да грубым вмешательством во все, нередко до него не касающееся, дядюшка глубоко оскорблял племянницу, не стесняясь тем, было ли то в семейном- кружке, либо в публике, так что Анна частенько проливала горькие слезы… Салтыков частию по поручению сестры, частию из личных расчетов, всячески преследовал обер-гофмейстера Бестужева, требовал у Анны просьбы к царю об удалении ее фаворита, а между тем сам своею семейною жизнью являл соблазн «на всю Курляндию и Польшу».
Невзлюбив жену, он преследовал ее попреками, бранью, побоями; когда Александра Григорьевна жаловалась царевне, либо решалась письменно просить защиты у государыни, Василий Федорович снова давал разгул своему гневу и бил княжну не на живот, а на смерть. Не желая разделять с ней брачного ложа, братец царицы завел связь со служанкою, держал ее в «фаворе» публично, слушал наговоры людей своих на жену и дозволял им относиться к ней с неуважением. Загнанная, забитая Александра Григорьевна, если верить ее отцу, зачастую мучилась голодом и зачастую падала без чувств от кулачных поучений супруга.
Потеряв всякое терпение, она написала жалобу не только государыне Екатерине Алексеевне, но и самому царю. Сильно встревожилась за брата царица Прасковья Федоровна и отправила ему письмо, в котором проглядывает горячая заботливость об его судьбе:
«Братец, свет мой, пожалуй поберегися, чтобы тебя не извели или бы не убили… она (т. е. Александра Салтыкова) била челом и руку приложила «Васильева, жена Федоровича Салтыкова»; а челобитня писана по-прежнему, только прибавки: «хуже я вдовы и девки»; да еще пишет: «взял мою бабу и живет блудно» и бьет челом, блудного дела с тобою разойтится; ко государю пишет просительное письмо, чтобы он миловал. Надобно тебе быть сюда поскорее; я не знаю, что делать на их челобитню: твоя надобна или нет? И без твоей челобитной будто нельзя быть, а без твоей руки не примут; всеконечно надобно тебе быть поскорее, по последней мере, что к царице Екатерине ангелу; а лучше бы поскорее, надеелася… много умиляются за нее и стоят за нее; больше сам знаешь, кто ее друзья…»
Жена надоедала своеобычному мужу ревностью, слезливостью и постоянными жалобами; сильное желание каким бы то ни было образом развязаться с ней привело однажды супруга к столь горячему с нею объяснению, что Александра Григорьевна, покрытая синяками и ранами, замертво упала на землю. Супругу было некогда возиться с ней: он торопился в Петербург, по призыву Прасковьи, к ней под крылышко. Василий Федорович бросил жену и ускакал из Митавы, пылая гневом и против жены, и против ее заступницы, герцогини Анны Ивановны.
Действительно, племянница взяла под свой покров забитую тетку; перевела ее в свои хоромы и поручила придворному доктору осмотреть тетенькины раны.
Лечение пошло успешно; княжна стала поправляться, как вдруг нежный братец Прасковьи прислал жене строгий приказ — немедленно ехать в Петербург. Как ни боялась Александра Григорьевна бешеного мужа, но, ободряемая племянницею, она решилась скрыться в Варшаву, к отцу, действительному тайному советнику и кавалеру, бывшему чрезвычайным посланником и полномочным министром. Затаив намерение от многочисленной дворни, княжна со слезами простилась с царевной, шепнула ей, что непременно поедет в Варшаву, и в сопровождении челяди отправилась в путь.
