– Нет, – сказала она, доказав, что не так уж это и трудно.
Хорошенькое овальное личико в ореоле белокурых волос внезапно стало безобразным. Как ни притворяйся, такую ненависть не скроешь.
– Мы из кожи лезем, чтобы ладить с тобой, но ты все портишь. Ну, дело почти закончено.
Скор нал, передаду! Меган под полную опеку.
Сердце Аллисон сжалось при одной мысли о возможности потерять Меган и отдать ее на воспитание этому существу. Видимо, Бонни заметила ее огорчение и ядовито улыбнулась.
– Не нравится идейка? Когда это произойдет, у тебя уже не будет возможности заманивать сюда Дугласа под предлогом текущих кранов, разбитых окон или воображаемых грабителей. Ты уйдешь из наших жизней. Нам больше никогда не придется видеть твое стареющее лицо.
С этими словами она развернулась и пошла к машине. Каблук-шпилька застрял в трещине на асфальте, заставив ее качнуться и испортив демонстративный уход.
Если в мире существует справедливость, подумала Аллисон, она сейчас грохнется. Ну, Господи, пусть она свалится, это ее унизит. Даже крови не надо. Но Бонни удержалась на ногах и продолжала путь к припаркованному на углу еще одному «мерседесу».
Когда она уезжала, Аллисон по привычки посмотрела на номерной знак: «г-жа Дуг». Не будь она так расстроена, то расхохоталась бы.
– Успокойся, – сказала она себе сквозь сжатые зубы, закрывая дверь. Потом прислонилась к ней.
Она договорилась в понедельник встре-титься с приятелем Брэда – адвокатом, и, если он хоть вполовину так же предприимчив, как Брэд, ей нечего беспокоиться. Разве что об уплате по счету.
Тут-то и была собака зарыта. Она выиграла последний суд. Она может выиграть и этот, может даже заплатить по счету, заложив последние драгоценности, но как насчет следующего? Дуглас не смирится, а Бонни по своим собственным соображениям поддерживает его в этом начинании.
Вспомнив слова Бонни, она криво улыбнулась. Да, насчет текущего крана они Дугласу звонили. Вернее, Меган звонила. Но откуда взялось это разбитое стекло и воображаемые грабители?
– Эх, Дуглас, под каким же предлогом ты будешь смываться из дома, когда на меня нельзя уже будет ссылаться? – обратилась она к пустой комнате. Но тут же сообразила, что это значит, и снова нахмурилась.
Времени для переживаний не осталось. Сегодня она встречается с Брэдом. Он собирается рассказать ей, что происходит с расследованием и дать ей эксклюзивное интервью. Скорее всего, он пригласил ее для этого. Но может быть, он хочет извиниться за то, что был так холоден в последнее время. А может, и нет. Но это не имеет значения. Сейчас ей необходимо заботиться о своей карьере и налаживании нормальной жизни.
Она направилась в ванную комнату, заставляя себя верить, что вскоре ей удастся выпустить в эфир свою сенсационную передачу. Если она будет думать о чем-то другом, ей никогда не добраться до родителей Брэда. Она просто сядет на пол в ванной и начнет рыдать.
– Мам, – возразил Брэд, – это же не светский прием. Совсем не надо подавать этой женщине кофе. Она всего лишь осведомитель в моем последнем деле. Мне лишь надо поговорить с ней минут десять.
– Никогда не слышала, что для общения с осведомителями требуются другие манеры, – ответила Мэгги, отмеряя кофе.
Геральд оттащил сына в сторону.
– Ты уверен, что эта миссис Прескотт не опасна? Может, стоит отправить мать в магазин или еще куда-нибудь?
Брэд улыбнулся при мысли о том, что Алли-сон может быть опасной.
– Уверен. Поверь мне, она тебе понравится. Очень даже приятная дама. Извини, что пришлось воспользоваться твоим домом, но я не хочу тащить ее к себе, и нам нельзя встречаться в общественном месте.
Геральд отмахнулся от извинения.
– Твоя мать ждет не дождется встречи с настоящим осведомителем. Когда твое прикрытие кончится, она будет рассказывать об этом в своем бридж-клубе следующие двадцать лет.
Зазвенел дверной звонок, и все трое бросились открывать. Брэд первым добрался до двери.
Аллис его не разочаровала. Если и были у его родителей какие-то опасения насчет осведомителей, ее красивый синий костюм с белой блузкой, блестящие волосы, обрамляющие идеальное лицо, и гордая осанка их немедленно развеют.
