– Тут есть место и для тебя, – прошептала она, напряженно улыбаясь.
– Пока еще нет.
Его темный силуэт, казавшийся грозным на фоне яркой лунной ночи, навис над ней. На его лице она различала одни лишь глаза, горящие напряженным вниманием. Вот он дернул кушак у нее на поясе… Его теплая рука скользнула внутрь, но он ее не поцеловал, только погладил по животу. Потом распахнул полу халата и обнажил одну грудь.
Пальцы ног у нее невольно сжимались сами собой, пока она ждала его, а он все дразнил ее, прочерчивая крошечные круги у нее на коже и слегка пощипывая кончиками пальцев. Она закрыла лицо рукой, чтобы он не смотрел на нее… чтобы все это выдержать… чтобы еще больше сосредоточиться на своих ощущениях. Вот его губы… срывают легкие поцелуи, щекочут ее, заставляя подняться выше. Потом она почувствовала ласку его языка и наконец зубы. Она задохнулась от почти невыносимого наслаждения. Он сжал рукой ее вторую грудь, а ей уже хотелось большего, хотелось почувствовать каждую клеточку его тела.
Он отвел ее руку от лица и начал целовать глубоко и страстно. Она тонула в этих голодных и жадных поцелуях, они прожигали ее насквозь, лишали сил. Вцепившись одной рукой ей в волосы, он просунул другую у нее между ног и принялся сильными, почти грубыми движениями тискать нежную кожу с внутренней стороны бедра, пустив в ход даже ногти. Она закричала, и собственный голос показался ей чужим, когда она позвала его по имени. Новым горячим и сочным поцелуем он заставил ее замолчать, не отрывая губ, развел ей ноги и проник в глубь шелковистой и влажной, трепещущей в ожидании плоти.
Ее глаза были накрепко зажмурены, она содрогалась, чувствуя, что близится завершение. Джек согнул палец у нее внутри, и она взлетела над ним и над собой, взмывая все выше и выше на волне истого блаженства. Как ей пережить этот миг? Ощущение было слишком острым, просто нестерпимым… но оно постепенно ослабело, отпустило ее на волю, и она медленно поплыла обратно, а когда коснулась земли, ей захотелось все испытать заново.
Легкими покусывающими движениями он целовал кожу у нее на ребрах, подбираясь к груди снизу. Ей опять стало щекотно.
– Хорошо, что Томас глух, – пробормотал он, не отрываясь от своего занятия, и, когда до нее дошло, что он имеет в виду, она зажала себе рот рукой, а щеки у нее стали малиновыми.
Она даже не заметила, когда он успел сбросить жилет. Теперь он выпрямился и снял брюки. Она следила за ним как завороженная. Ей пришло в голову, что если бы она не знала его близко, если бы не знала, каким он может быть заботливым и ласковым, то, наверное, испугалась бы его крупного и мощного мужского тела. Даже сейчас ей все-таки было немного страшно, но этот сладкий страх придавал взволнованному ожиданию еще больше остроты.
Софи выпрямилась в шезлонге и повела плечами, чтобы сбросить халат. Его горящий взгляд обжег ей кожу. Он взял протянутую ему руку и сбоку оперся коленом на шезлонг.
Она хотела подвинуться и дать ему место рядом с собой, но он с улыбкой опустился прямо сверху.
– О, – вздохнула она, радуясь, что ждать не придется, и обвила его ногами.
Ее тонкие лодыжки скользнули по жестковатым завиткам волос у него на ногах.
– Мне это нравится, – прошептала она.
Ей хотелось чувствовать его всем телом, она уже изголодалась по этому чудесному ощущению. Желание целовать его стало для нее наваждением, ненасытной жаждой. Все, что они делали, было правильно, все было хорошо и не стыдно.
Ее голова откинулась назад, когда он вошел в нее. К глубине этого интимного проникновения она так и не смогла привыкнуть. Вот она ощутила его губы у себя на груди, и глубокие содрогания, предупреждающие о грядущем взрыве, потрясли ее тело. Хотя ей очень понравилось, как это получилось в первый раз, сейчас все было еще лучше. Гораздо лучше. Она больше не была новичком, теперь у нее был опыт. Она уже знала, чем все кончится.
Приближение конца она почувствовала, когда он подсунул руку ей под спину и привлек ее к себе. Удерживаясь на локте, он проникал в нее все глубже и глубже, и она потеряла голову, забыла обо всем. Притираясь к нему бедрами, выгибаясь вперед всем телом, как туго натянутый лук, она без конца повторяла: «Джек! Боже!» – и еще какие-то бессвязные, бессмысленные слова. Освобождение все никак не наступало, она долго и мучительно балансировала на грани, спрашивая себя: «Это оно? Уже оно?» И вдруг «оно» настигло ее, и она слепо, не дыша, отдалась волне, накрывшей ее с головой. Откуда-то издалека доносился чей-то хриплый голос, чьи-то захлебывающиеся стоны, и она поверить не могла, что они исторгаются из ее собственной груди. Она вся была проникнута наслаждением, в ее теле не осталось ни единой клеточки, где оно не отзывалось бы пульсирующими толчками крови.
