Почтительно ответив на приветствие гостя, Марья Ивановна провела его прямо в комнату своей госпожи. Последнюю Владимир Александрович Рощин тоже нашел весьма озабоченной и со скорбным выражением на лице, но, невзирая на эти зловещие признаки, со спокойной улыбкой осведомился о ее здоровье, целуя милостиво протянутую ему руку, и сел на стул, который княгиня указала ему против своего кресла.
— Слышал новость? Левушка наш приехал, — заговорила старуха, не спуская пристального и полного теплого участия взгляда с симпатичного лица молодого человека и пытаясь прочесть его мысли в его красивых темных глазах.
Но, кроме почтительного внимания, взгляд его ничего не выражал, а с его алых и сочных губ не сходила беспечная и слегка насмешливая улыбка человека, смело готового идти навстречу препятствиям, в полной уверенности победить их.
— Как не слышать! Весь город говорит про неожиданный приезд Льва Алексеевича, — спокойно ответил он на предложенный ему вопрос. — Его видели и в Большом дворце, и в Таврическом, и в апартаментах графа Платона Александровича Зубова. Всюду поспел, и толки о причинах его приезда занимают весь Петербург; одни говорят одно, другие — другое.
— А ты что изволишь полагать насчет этого приезда? — спросила княгиня, невольно любуясь умением владеть собой, проявляемым ее молодым другом.
— Я полагаю то же, что и вы, княгиня: Лев Александрович поспешил явиться сюда, чтобы не упустить случая воспользоваться вниманием светлейшего князя к его сестре.
— И тебе это кажется смешно?
— Мне всегда смешно, когда люди ошибаются в низких расчетах.
— Смотри! Левка — не промах, привык бить наверняка, и за него вся родня.
— А за нас с Людмилой Алексеевной — Бог да вы.
— И этого достаточно? — спросила с улыбкой старуха.
— Любовь с надеждой неразлучны, княгиня: они и зарождаются, и умирают вместе. Колеблется надежда, хладеет и любовь. Мы же перестанем надеяться только с прекращением жизни, потому что до последнего издыхания будем любить друг друга, — восторженно прибавил Рощин.
У его слушательницы глаза затуманились слезой умиления.
— Дай Бог вам счастья! — сказала она, протягивая ему руку, а затем, когда, поддаваясь потребности выразить ей свою признательность за неизменное участие, он опустился перед нею на колени, она высвободила руку, к которой он прижимался губами, чтобы торжественно осенить крестным знамением склоненную к ее коленям голову молодого человека.
— Княгинюшка, сиротами мы с сестрой выросли, будьте мне за родную мать, не оставьте без своей ласки и любви! — проговорил он изменившимся от волнения голосом, не поднимаясь с колен и устремляя на нее влажный умоляющий взгляд.
— Давно я тебя за родного считаю, голубчик; дал бы только Господь, чтобы ласка моя принесла тебе счастье, — ответила со вздохом старуха. — Что же сказал тебе граф Зубов? — спросила она, когда, поднявшись с колен, Рощин занял прежнее место против нее.
— Граф передал мне желание императрицы иметь меня своим дворянином посольства в Гишпании, поздравил меня с такою милостью моей монархини и присовокупил к этому, что государыне желательно, чтобы я ехал скорее к месту моего назначения, — ответил молодой человек с улыбкой, горечь которой могла уловить только его старая приятельница.
— И что же ты? Уж не думаешь ли отказаться исполнить волю императрицы? — спросила с усмешкой последняя и, не дожидаясь ответа, прибавила: — Сейчас поручилась за тебя твоей сестре, что ты слишком хорошо осознаешь свой долг дворянина и верноподданного, чтобы совершить такую низость.
— Благодарю вас, княгиня, что правильно, лучше родных, понимаете меня. Я ответил графу, что счастлив исполнить волю моей государыни.
— Когда же ты отправляешься?
— Как получу инструкцию и откланяюсь государыне.
— Скоро, значит?
— Доброжелатели мои медлить не станут. Крепко я им здесь поперек горла стою, — сказал Рощин с улыбкой.
— А ты на Бога надейся. Он за таких-то, против которых сильные мира сего ополчаются, всегда стоит.
Молодой человек ничего не возражал. Помолчав немного, княгиня продолжала:
— Пиши мне. Пока жива, буду интересы твои блюсти, и обо всем, что тебе нужно знать, будешь предуведомлен. Живи, значит, без опасения, помни изречение: «Довлеет дневи злоба его». Так-то, — прибавила она, обеспокоенная упорным молчанием своего слушателя и загадочной усмешкой, не перестававшей блуждать на его губах. — Увидимся еще, надеюсь?
