Таким образом старая княгиня узнала про подарок князя и про то, что этот подарок выставлен напоказ среди зала, а также и про то, что Плавутина, молодого барина, в первый раз явившегося к ним в дом, пригласили остаться обедать и приказали поставить ему прибор рядом с барышней. Все это делалось по распоряжению молодого барина, но ясно, что без разрешения родителей Лев Алексеевич не позволил бы себе так поступать. Узнала также старая княгиня, что братец не спускает взора с сестры Людмилы и, поймав ее в коридоре у лестницы на антресоли, строгим голосом приказал ей вернуться в гостиную и занимать гостей. Доложила также княгине Марьюшка, что Лев Алексеевич допрашивал старого дворецкого про барина Рощина: не видал ли его кто-нибудь из людишек близ дома и вообще не замечали ли с его стороны попытки повидать Людмилу Алексеевну или переслать ей письмо, с тех пор как ему отказано от дома?
— По всему видать, Лексашка успел уже накляузничать и в подозрение насчет вашей милости их ввести; допытывались, кто да кто у нас бывает, и по всему можно догадаться, что на господина Рощина крепко изволит серчать. А барышня-то наша, как голубка раненая, притуманилась; жалости достойно смотреть, как ее всю перевернуло с тех пор, как братец изволил приехать, — распространялась Марья Ивановна. Наконец, ободренная вниманием княгини, она позволила себе спросить, таинственно понижая голос: — А правда, сударыня, будто за них светлейший князь Потемкин сватается?
Но не успели эти слова сорваться с ее языка, как ей пришлось раскаяться в них. У княгини глаза сверкнули от гнева.
— Перестань врать! — отрывисто вымолвила она. — Из пановского дома небылицы эти, верно, выползли?
— Точно так-с, от пановской челяди эти слухи до нас дошли, — ответила Марьюшка, почтительно подтягиваясь. — Молодой барин изволили также спрашивать про господ Светловых.
— Малый не промах, знает, что, идучи на рать, надо всем врагам верный счет подвести, — заметила княгиня, презрительно пожимая плечами, и, кивнув на дверь, приказала своей наперснице посмотреть, кто приехал.
Поспешно кинулась Марьюшка исполнять приказание и через минуту торопливо вернулась с докладом о приезде Надежды Александровны и Василия Карповича Светловых.
— Легки на помине, их-то мне и надо. Проси скорее, и, пока они будут сидеть, никого не принимать! — сказала княгиня. — Да чтобы никто у дверей не подслушивал! — прибавила она, не спуская взгляда, полного нетерпеливого ожидания, с двери, за которой уже слышались шелест шелка, звон шпор и бряцанье сабли.
— Не извольте, сударыня, беспокоиться, — ответила Марьюшка, с приветливой улыбкой растворяя двери перед посетителями.
На эту парочку, даже не зная их, весело было смотреть — так они были молоды, красивы и счастливы. Полнейшая и искреннейшая жизнерадостность одушевляла каждое их движение, звучала в их голосе, светилась в их взгляде, и, к довершению всего, стоило только взглянуть на них, чтобы убедиться, что они без ума влюблены друг в друга. Княгиня недаром прозвала их голубками.
Но сегодня «голубки» были чем-то озабочены и с тревогой переглядывались, как бы подбодряя друг друга к неприятному объяснению.
— А с братцем твоим, с любезным моим Владимиром Александровичем, я уже сегодня виделась, — сообщила княгиня после первых приветствий.
При имени брата личико Надежды Александровны затуманилось.
— Бедный Володенька! — сказала она со вздохом и снова взглянула на мужа.
— А мне он вовсе жалким не показался, молодец молодцом. Ни о чем я, правда, перетолковать с ним не успела, однако он не преминул сообщить мне свою радость, что удостоился одобрения императрицы за свой рисунок, а о прочем просил позволения прийти рассказать в более досужее время.
— Плохи его дела, — сказал Светлов, понуждаемый новым красноречивым взглядом жены, которую разбирало нетерпение скорее приступить к волновавшему ее предмету.
— Чем плохи? Царица его милует, каждый день во дворец его приглашают. Государыня насчет всех построек с ним советуется.
— А про то, что его в Гишпанию усылают, изволили слышать? — спросил Светлов.
— Зачем? — с изумлением спросила княгиня.
