— Хорошо, тогда скажите, где, по-вашему, может остановиться такой человек, как я?
— В «Стренд-паласе».
— Прекрасно.
Детектив с улыбкой вернул ему паспорт.
— Мы вынуждены проявлять осторожность. Вы уж извините... И поторопитесь, а не то свой поезд упустите.
«Осторожность!» — подумал Д. И это они в Англии называют осторожностью. Как он завидовал их уверенности.
Из-за этой задержки Д. оказался в хвосте очереди к таможеннику. Шумные молодые люди были уже, вероятно, на платформе, где их ждал поезд; что касается его земляка, то этот наверняка обошелся без поезда. «Ой, у меня целая куча всего, что надо вносить в декларацию», — произнес девичий голос. Он уже слышал в баре этот резкий голос, тогда она заказывала еще одну рюмку. Он взглянул на нее без особого интереса, он был в таком возрасте, когда влюбляются без памяти или вообще равнодушны к женщинам. А эта грубиянка по возрасту годилась ему в дочери.
— Вот у меня бутылка коньяка, только откупоренная, — сказала она.
Поменьше бы ей пить, промелькнула у него мысль, голос не соответствовал ее облику. Интересно, почему она пила в баре третьего класса? Одета она превосходно, как манекенщица на демонстрации модной одежды.
— И вот еще бутылка кальвадоса, но тоже початая.
Д. это надоело, скорее бы они с ней закончили и пропустили ее. Совсем молоденькая блондинка и неизвестно почему такая задиристая. Она была похожа на ребенка, которому не дали игрушку, и тот в отместку стал требовать все подряд, что нужно и ненужно.
— Да, а у меня еще есть, — сказала она. — Я сама хотела вам сказать, но вы же мне рта не даете раскрыть. Вот, полюбуйтесь, и эта тоже початая.
— Боюсь, что все-таки придется взыскать с вас пошлину, — сказал таможенник, — по крайней мере за несколько бутылок.
— Не имеете права.
— Прочтите инструкцию.
Перепалка затягивалась до бесконечности. Какой-то другой таможенник заглянул в портфель Д. и пропустил его.
— На лондонский успеваю? — спросил Д.
— Уже ушел. Придется дожидаться поезда семь десять.
Часы показывали без четверти шесть.
— А мой отец — владелец этой железной дороги! — яростно доказывала девица.
— Железная дорога никакого отношения к таможне не имеет.
— Его фамилия лорд Бендич.
— Если вы хотите забрать с собой ваши напитки, извольте уплатить двадцать шесть шиллингов и шесть пенсов.
Значит, она — дочь Бендича! Д. стоял у выхода, наблюдая за ней. Он думал, как бы ему не пришлось с Бендичем так же трудно, как таможеннику с его дочкой. Очень многое зависело от Бендича — если он согласится продать им уголь по сходной цене, они продержатся еще несколько лет. Если нет, война может завершиться еще до весны.
Дочь Бендича, кажется, победила, судя по гордому виду, с каким она вышла из дверей, направляясь к виднеющейся в тумане платформе. Рано стемнело, тускло светила лампочка над книжным киоском. Дальше второй платформы ничего не было видно. Этот железнодорожный узел при крупном морском порте — так называл его про себя Д. — мог быть и маленьким захолустным полустанком, мимо которого проносятся скорые поезда.
— Ах, черт, ушел! — сказала девушка.
— Будет другой, — сказал Д. — Через полтора часа.
Он чувствовал, что язык возвращается к нему с каждым произнесенным словом; он впитывал английский вместе с туманом и запахом дыма.
— Мало ли что они вам сказали! На самом деле в таком тумане поезд опаздывает на несколько часов, — сказала она.
— Мне нужно быть в городе сегодня вечером.
— А кому не нужно?
— Дальше от моря, возможно, туман не такой густой.
Но она уже не слушала, торопливо шагая по холодной платформе, и скрылась за книжным киоском. Однако очень скоро она вернулась, жуя на ходу булочку. Другую она протянула ему, будто сунула сквозь решетку камеры.
— Хотите?
— Благодарю вас.
С серьезным видом он взял булочку и принялся есть, показывая, что воздает должное английскому гостеприимству.
— Возьмем напрокат машину. Я не намерена часами дожидаться поезда в этой дурацкой дыре. Действительно, там подальше, наверное, не так туманно.
Значит, она расслышала его слова.
Она швырнула недоеденную булочку в сторону рельсов. Получилось что-то вроде фокуса — была булочка, нет булочки.
