Через полчаса компания уже была на набережной у Нотр-Дама.
Огромный корабль собора, казалось, медленно двигался в темноту, навстречу бурной воде Сены. Горгульи и химеры щурились на Луну, скользящую сквозь дрань облаков — ветер начал растаскивать их к утру. БМВ остановился на набережной рядом с собором.
Поль успокоился, и теперь они с Максом распевали арию Кваземодо из мюзикла «Нотр-Дам». Макс пытался время от времени поцеловать Поля, но тот отпихивал лицо приятеля руками и ныл.
— Ну что ты! Макс, ну прекрати! Как все это неинтеллигентно.
— А интеллигентно было с членом наперевес по залу бегать? — укорил Макс.
— Ну не надо! Я люблю женщин! Не приставай ко мне! — стонал Поль. — Я же бегал за девушкой, а не за тобой.
— Вообще, конечно, дали вы дусту! — сказал Андрэ. — Боюсь, мой счет в банке сильно полегчает.
— А я так и не понял, — возмутился Поль. — Почему мы так рано уехали? Такая клевая группа там была… Я так хотел посмотреть.
— Да ты все посмотрел! Это была последняя песня, — проворчал Гитлерюгенд.
— А разве там была группа?! — удивилась Марго. — Странно! Почему я ничего не знаю?
— Потому что ты вела себя кое-как, — буркнул Андрэ.
Марго открыла дверцу и выпала из машины. Она не знала, зачем она это сделала, но разве роботы должны знать причины всех своих поступков?
Стояла она с трудом. Ноги подгибались, все тело ныло и дрожало.
— Умойся, — сказал Андрэ и повел ее с ступенькам вниз. — Где ты так извозилась, Марго?
— Не помню, — механически ответила та, и это была правда.
Она сильно мучалась об этих провалах в памяти. И остальное замечала плохо. Она была уверенна, что заболела от употребления травы. Многие курят ее всю жизнь — и ничего, а она вот…
Внизу, у воды, они остановились. Андрэ закурил. И ветер красиво относил сизый ароматный дым и играл черными локонами репортера. Бретон пристально смотрел Коше прямо в лицо, обжигая равнодушием и холодом — так смотрят на простых граждан большие начальники и менты, и она опустила глаза и стала рассматривать руки. В чем же она испачкалась? В голове по-прежнему была пугающая пустота.
Клубника… Неужели так и не отмыла руки? Да нет… Стояла же около раковины. Это кровь… Что-то с кровью… Что-то связанное с кровью…Что это за салфетка?
— Ты все еще не избавилась от нее? Правильно! — сказал Андрэ и, забрав из рук Коши почерневшую бумажку, чиркнул зажигалкой. Огромный ослепительный мотылек заполыхал и канул в мутных волнах Сены.
— Как странно-то! — воскликнула Марго. — Почему же я ничего не помню?
— Совсем ничего?
— Совсем…
Марго снова покрутила руками, стараясь рассмотреть их в свете выскользнувшей из-за туч Луны.
— Может быть ты пила что-то сладкое? Вспомни!
— Не знаю… — вздохнула Марго. — Я не помню, как оказалась в туалете.
— В туалете?
— Ну да, — задумалась Марго. — Я уверенна, что была в туалете. Но почему-то не помню, ни как я туда попала, ни как я оттуда… Как я оказалась в машине?
Марго посмотрела в глаза Андрэ, ища сочуствия, но наткнулась в них на жестокий холод. И ей показалось, что она куда-то падает.
— Я упала, — сказала Марго уверенно, потрогала губу и добавила. — Ну да, конечно! Я упала и ударилась лицом об пол! И разбила губу. Ужасно! Что скажет Аурелия? О!
Коше стало до того стыдно, что она плюхнулась на коленки и долго полоскала пальцы в ледяных зимних волнах. Даже в темноте они были мутными, как в неприятном сне, когда идешь по берегу бурной реки, а глинистый склон прямо под ногами проседает и падает в желтые больные водовороты.
Каменная лестница напоминала питерские лестницы. А Сена — нет. Нева была темной и истеричной. Она все время не знала чего она хочет — то ли к морю, то ли от моря. По Неве все время пробегали звуковые волны и волны, поднимаемые ветром, и волны отраженные от берегов… В некоторых местах все эти волны так спутывались, что образовывали звездчатые вечные вихри. (Глядя на Неву можно было понять, как устроен мир. Мир состоял из вихрей света. Все эти протоны, нейтроны и прочие кварки — это всего лишь сгустки разнонаправленных волн, похожие на макушки русалок, на бесплотных осьминогов, плоть которых есть форма волн.) Сена неслась торопливо. Сена неслась вперед, как и вся европейская цивилизация.
