— Давай…
Марго поднесла косяк к губам и собралась вдохнуть, но не успела — бликуя катафотами рейверской куртки, посреди дороги металась девушка, и ее оранжевая сумочка-заяц маячила перед «Опелем» словно сигнал SOS. Клаксон, нажатый Жаком, нетерпеливо выругался, но вместо того, чтобы отскочить в сторону, девушка метнулась прямо под бампер. Плюшевый заяц размазался в рыжую молнию. Жак резко дернул руль, но девушка прокатилась по капоту и слетела на встречную полосу.
— Что там? — резко выкрикнул галерейщик.
Марго быстро оглянулась: темнота втягивала в себя неловкую маленькую фигурку на коленях. Девушка рыдала, размазывала по щекам слезы, кричала и махала дурацким рыжим зайцем.
— Она поднимается! — заорала Марго, путая французские и русские слова и размахивая косяком. — Она живая! Но, может быть, она сильно ушиблась? Надо остановиться и помочь ей!
— Пошла к черту! — брызнул ругательством Жак.
Валерий протянул руку.
— Дай сюда! Это шмаль, а не благовонная палочка!
— Да… — Марго заторможено вернула косяк и оглянулась снова.
Девушка теперь с криками бежала за «Опелем». За ней гнались два человека. Один в кожаной куртке, с капюшоном на голове и, чуть отставая, второй — в длинном кожаном плаще с поднятым воротником. Летучие мыши теней бились под ногами, тщетно пытаясь взлететь.
— Жак! Остановись, Жак! — воскликнула Марго. — Они с пистолетом!
— С пистолетом?! — воскликнул Жак. — С пистолетом, ты говоришь?
Галерейщик подался вперед, и пассажиров вплющило в сидения. Улица накренилась и размазалась перед лобовым стеклом, истерично взвизгнули колеса, в салон потянуло паленой резиной.
Хлопок петарды раздался где-то в переулках, и Марго догадалась, что это выстрел.
— Они убили ее! Это был выстрел! — заверещала Коша-Марго. — Как же вы можете?!
— Ты обкурилась, — недовольно бросил Жак, — На самом деле на дороге никого не было. А если и был кто-то, тебе лучше забыть об этом.
Он достал сигарету, прикурил, и его лицо в зеркальце вспыхнуло красным отсветом.
— Я не обкурилась! Я не сделала ни одной затяжки! — надулась Марго.
— Так на — покури! — Валерий сверкнул в темноте кольцами, протягивая косяк.
— Но вдруг они убили ее? Как вы можете? Надо сообщить в полицию или вызвать хотя бы скорую!
Марго заерзала на сидении.
— Полицию?! — удивился толстяк, выпуская облако. — Обойдемся без этих сложностей. Давай, не дури!
А Жак неласково добавил:
— Послушай, если они ее убили, то мы все равно уже ничем не поможем. У тебя мало своих проблем? — Но… — Марго растерянно оглянулась назад.
Валерий прошипел по-русски:
— Тебя это стебет? Может, ты хочешь выйти? Давай не дури!
— Нет, — Марго мотнула головой и покорно уткнулась носом в стекло.
— На. Пыхни! — повторил Валерий. — И ты поймешь, все — прекрасно! Это фильм! Кто-то снимает фильм. Вот и все! Снимают погоню, а мы случайно попали в кадр. Травка — прекрасно. Вообще я против наркоты, но травка… Травка и кокса — вот дурь для настоящих людей. А вся эта новая химия — для отморозков, которые собрались жить полчаса.
Валерий облокотился на спинку локтем и, блаженно улыбаясь, смотрел на Кошу.
— Хорошо, — послушалась она и поднесла косяк к губам.
Трава отодвинула выстрел и девушку с оранжевым зайцем на расстояние парсека. Или даже трех парсеков. И хорошо. Надо быть чемоданом. Придется быть. Чемоданы не разговаривают. И черт его знает, во что, реально, вперлась эта девка!
Пролетев еще несколько кварталов, Жак сбросил скорость и повернул в узенькую улочку. Шум мотора громко заметался между домами, фары мазанули по окнам квачом света. «Опель» ткнулся мордой в потемки и замер.
Стало совсем тихо. Ни воя сирен, ни звука погони.
Жак нажал кнопку, и стекло с его стороны поползло вверх. Цыкнув ключом, галерейщик толкнул дверцу, и в перегретый салон хлынула волна свежего воздуха, далекие шумы машин, стук капель у водостока, гул ветра над крышами.
— Вот мы и приехали, — объявил француз, выходя из машины.
— Ух ты, боже мой же! — Кряхтя и крякая, громыхая металлическим кейсом, вывалил на улицу свое огромное тело Валерий.
Он бережно поправил браслет на левой руке, к которому длинной цепочкой был пристегнут драгоценный ящик, и отошел к газону, на котором сияло ядовитой зеленью пятно травы, освещенное ртутным фонарем, притаившимся в кустах.
