«Тюилери, тюилери!» — крикнула птица в скверике за окном, и Марго обернулась к открытой двери балкона. Февраль. Орешки, красное вино и крик птицы в теплых сумерках составляли вкус Парижа, тогда как Питер навсегда запомнился растворимыми кубиками бульона, засохшими корками хлеба и понурыми полупустыми трамваями.
— На твой вкус! — месье Пуллет налил себе золотистого маслянистого «Арманьяка», а Коше вина.
— Чин-чин!
Золотистая влага выплеснулась из бокала в огромную пасть мсье Пулетт. Лео со стуком поставил бокал на столик, и Марго с удивлением увидела, как по внутренней поверхности стекла медленно оплыла сиропообразная волна. Мсье Пуллет щелкнул пультом телевизора.
— Я должен посмотреть криминальную передачу, — пояснил он. — Если ты не против, мне это необходимо для работы.
Марго улыбнулась.
С кухни появилась Аурелия и тоже присела на краешек кресла. Рядом с черной пуделицей Пупеттой.
Диктор объявил, что в Париже ночью совершено опять совершено убийство девушки-студентки, и Лео с Аурелией перекинулись быстрыми фразами, суть которых ускользнула от Марго. Они говорили очень быстро и взволнованно. Половина слов была незнакома.
Тогда она снова стала слушать ящик.
Диктор перечислил количество ограблений, аварий и прочую скучную статистику. Первые несколько репортажей были посвящены дорожным авариям. Потом два самоубийства, либо несчастных случая в Ла Дефанс. Одна девушка прыгнула с высокой крыши, а молодой человек на мотоцикле въехал в глухую стену, вероятно в темноте приняв освещенное фонарем графити за уличный проезд. Потом был еще несчастный случай — школьник шел по улице, и на голову ему упал кусок черепицы. Но школьник жив. Лежит в клинике.
«Теперь репортажи с мест происшествий,» — сообщил диктор, и в кадре появилась та улица, по которой Марго ехала с Жаком и Валерием вчера. Та самая улица, по которой девушка с плюшевым зайцем спасалась от погони! Вот и круглая башенка на углу, похожая на миниатюрный замок.
Значит, она не ошиблась — это точно был выстрел. Что же такого могла сотворить студентка с плюшевой сумочкой-зайцем?
Марго подалась вперед. И супруги Пулетт тоже затихли.
Жандармы деловито ходили вокруг тела девушки, и в аппликациях из светоотражателя теперь отражались не фары, и не фонари, а солнечный свет и голубое ясное небо, какое было над Парижем с утра, когда Марго, встревоженная и счастливая, ехала с Жаком в магазин. Полицейский на экране махал рукой перед объективом, но репортер все равно заснял лицо девушки и оранжевую «зайцесумку», что валялась чуть поодаль.
— И на этот раз преступнику удалось скрыться бесследно, — возбужденно говорила журналистка, возникая в кадре. — Полицейские опять предполагают, что это могли быть разборки нарко-мафии, так как в сумочке был обнаружен шприц. Но опять никаких других улик не существует.
Было видно, что девушка работает в хронике недавно и хочет работать еще, поэтому рвется изо всех жил. Выражение ее лица чем-то напоминала лицо журналистки из одного дурного американского фильма, которая переспала с дебилом (лишь бы взять интервью). За спиной журналистки появились дядьки с носилками и, равнодушно погрузив тело убитой в полиэтиленовый мешок, понесли в труповозку.
Марго чувствовала к убитой слишком сильнуюжалость — будто бы того краткого мига, который связал их взгляды вчерашней ночью, оказалось достаточно, чтобы сделать их нечужими.
«А вот приехал сам комиссар Легран, — объявила журналистка. — Сейчас я подойду к нему и попытаюсь узнать, какой прогноз на раскрытие этого преступления… Хочу напомнить, что за год это уже десятое убийство одинокой девушки. Хочется узнать, неужели оно тоже останется нераскрытым? Итак, я иду к комиссару.» «Без коментариев,» — сердито сказал высокий невыспавшийся человек и оттолкнул камеру.
На экран снова вернулся диктор.
«Это дело грозит стать самым запутанным, — сказал диктор. — В крови застреленной девушки нашли наркотик, а в сумочке шприц. Экспертиза утверждает, что доза была такова, что могла свалить и слона. Обычно так ошибаются застарелые наркоманы, но это был первый укол Дианы Леро.» Началась реклама. Лео щелкнул пультом, и звук пропал.
