Чтобы выразить эту последнюю идею, не только в отношении умершего, но часто также и в отношении живущего человека, тибетцы говорят просто «стать Буддой», «он стал Буддой» или «он — Будда» [224].
Однако, как в разговорной речи, так и в литературе наиболее часто используется термин «освобождение» Тхарпа или выражение «быть освобожденным» Тхар сонг (thar song).
В этой идее освобождения нет никакой идеи относительно смерти. Каждый человек освобождает себя в текущей жизни, не покидая ее [225].
С другой стороны, буддисты-тхеравадины из южных школ склонны полагать, что просветленный человек умирает если не мгновенно, то, по крайней мере, через некоторое непродолжительное время, став арханом[226], то есть достигнув духовного просветления.
Таким же образом тхеравадины (хинаянисты) различают состояние, которого архан достиг во время просветления, и достижение состояния Будды. Также они делают различие между Нирваной, достигнутой в этой жизни, как это имело место у Будды, и достижением паринирваны после смерти.
Эти различия известны мастерам Тайного Учения, но они отметают их, рассматривая их среди «ментальных конструкций», автор которых — наше сознание и «за пределы» которых мы должны выйти.
* * *
Мастера Тайного Учения утверждают, что теории относительно недеяния то мед (tos med) передавались напрямую от мастера ученику с незапамятных времен.
В поддержку этих утверждений мы должны отметить, что доктрину недеяния, известную под названием ву-вей (wu-wei), издревле в той же степени почитали в Китае. Однако то, как понималось недеяние в Китае, у древних даосов или китайских мистиков, которые им предшествовали, в значительной степени отличается от того, как это трактуется в тибетском Учении.
Мастера Тайного Учения утверждают, что освобождение достигается практикой недеяния.
Но что, по их мнению, есть недеяние? Прежде всего, давайте заметим, что это не имеет ничего общего с квиетизмом (пассивностью, бездействием и отрешенным спокойствием) определенных христианских или восточных мистиков. Должен ли человек верить, что это заключается в инертности и что ученики мастеров, которые соблюдают этот принцип, призывают воздержаться от любого рода действий? — Конечно, нет.
Во-первых, живое существо не может ничего не делать. Существование — само по себе своего рода деятельность. Доктрина недеяния ни в коем случае не нацелена на действия, которые являются обычными жизненными деяниями: еда, сон, ходьба, разговор, чтение, изучение и т. д. В отличие от даосов-мистиков, которые полагают, что практика недеяния требует полной изоляции в хижине отшельника, мастера Тайного Учения, хотя и склонны ценить «радости одиночества», не считают их обязательными. Что касается самой практики недеяния, то они считают ее абсолютно необходимой для достижения состояния освобождения.
В предыдущей главе говорилось, что освобождения невозможно достигнуть, не практикуя одну конкретную добродетель или даже многочисленные добродетели все вместе. Об этом мастера постоянно напоминают ученикам, объясняя им традиционное Изустное Тайное Учение. Они никогда не устают повторять классическое сравнение двух цепей. Скован ли человек железной или золотой цепью — в любом случае это означает, что он скован. Деятельность, используемая при практике добродетели, — золотая цепь, в то время как та, которая используется в злых делах, — железная цепь. Но обе они заключают действующего в тюрьму.
Дхаммапада , являющаяся частью канонической литературы южной школы буддизма, которую можно рассматривать как представляющую исходную буддистскую доктрину, также выделяет эти две цепи и необходимость порвать их.
«Тот, кто избавился от этих двух цепей — цепи добра и цепи зла, — тот Брахман» [227].
В этом тексте слово «Брахман» употребляется в староиндусском значении «тот, кто приобрел знание Брахмана», то есть Абсолютного Существа, Высшей Истины. Это духовно просветленный человек, который «вышел за пределы» фантасмагории самсары.
Что же тогда является той деятельностью, от которой он должен воздерживаться? Это — беспорядочная активность сознания
