Известный буддистский философ Нагарджуна красноречиво провозвестил Срединный Путь — мадхьямика (madhyamika), который не склоняется ни к утверждению, ни к отрицанию, поскольку они существуют только одно относительно другого, так что ни то ни другое не может рассматриваться самостоятельно и не имеет собственной, независимой реальности. Человек должен выйти за пределы идеи «Да» и «Нет», идеи «бытия» и «не-бытия», — говорит Нагарджуна. «Мудрость» должна «выйти за пределы» всех концепций или, как понимают это тибетцы, мы должны выйти за пределы Мудрости (то есть той Мудрости, какой мы ее понимаем), которая в конце концов приходит к тому же самому.
Задолго до Нагарджуны Будда уже установил принципы подобной духовной и интеллектуальной дисциплины. Разговаривая с одним из учеников, Будда сказал: «Люди привыкли говорить «есть» или «не есть», но для того, кто чувствует мудро и согласно истине, гласящей, что все объекты заставили появиться в мире, не существует «не есть». И для того, кто чувствует мудро и согласно истине, объясняющей, как объекты в мире погибают, для него нет понятия «есть»[216].
«Все есть» — это одна крайность, «ничего нет» — другая. Я учу, что между этими двумя крайностями находится истина Взаимозависимых Происхождений»[217].
То есть всему, что существует, необходимо существование других объектов, которые создают его или которые поддерживают его, и существование существующего прекращается, когда прекращаются причины или условия, которые поддерживают его существование. Таким образом, любое существование относительно. Нельзя сказать «это есть», потому что оно, «это», не является аутогенным, но, с другой стороны, также нельзя считать это абсолютным несуществованием.
По сути дела, «выходить за пределы» означает прекратить цепляться за сознание, связи, которые принадлежат миру иллюзий, и понять, что они имеют только относительную ценность, зависящую от предметов, существование которых также всего лишь относительно, но мы будем не правы, если сочтем их совершенно несуществующими.
Тибетские мастера, утверждающие, что являются носителями Тайного Учения и считающиеся таковыми, никогда не делают вид, что доктрины, которые они излагают небольшим группам избранных учеников, были созданы исключительно в Тибете. Напротив, они заявляют, что эти доктрины и связанные с ними дисциплины относятся ко времени отдаленного прошлого, к моменту, далеко отстоящему до самого древнего периода, упомянутого в тибетской истории. Если они порой приписывают происхождение передачи Тайного Учения мифическим персонажам типа Дордже Чанга (Dordji Tchang), они легко признают тот факт, что это всего лишь живописный способ выразить мысль о том, что начала этого учения недоступны для познания посредством наших исследований и что дух этого учения всегда, в том или другом мире, вдохновлял элиту мыслителей, которые были особенно проницательны и «видели вне» лхаг тонг .
Что касается нас, то, отбрасывая все необоснованные предположения, мы должны признать, что внутренняя история религиозного и философского развития тибетцев нам мало известна; фактически следует признать, что мы вообще ничего о ней не знаем. Документы, которыми мы располагаем, являются относительно поздними и мало что говорят нам об основании и распространении буддизма в этой стране миссионерами, принадлежащими к различным махаянистским или тантрическим школам. Возмножно, в Тибете присутствовали и другие влияния — либо до появления на этой земле буддизма, либо в период, когда происходило построение основной системы философских и мистических теорий и распространенной религии, которую люди Запада назвали ламаизмом.
Среди представителей религии бон[218], побежденных ламаистским духовенством, которые теперь копируют их всеми возможными способами настолько, насколько это необходимо белым бон, или тех из них, кто, за редким исключением, стали простыми колдунами (если говорить о черных бон), скорее всего было несколько просвещенных знатоков даоистского учения. До сих пор порой среди отшельников на Тибете встречаются примеры подобных мыслителей, хотя они и не утверждают, что являются даосами.
