А тем временем Великий Магистр безжалостно расправлялся с суверенами, противостоящими его культу; список его жертв нескончаем. Вот только один яркий пример. Знаменитый Аксункур, властитель Мосула, был доблестным воином, которого боялись как христиане, так и ассасины. Возвратившись из Маара Масрина, где мусульманская и христианская армии разошлись, так и не начав сражения, Аксункур вошел в мечеть, чтобы помолиться. Но не успел он расположиться на своем обычном месте, как на него напали восемь ассасинов, переодетых дервишами. Трое из них пали под ударами доблестного эмира, но численное превосходство было на их стороне, и Аксункур погиб в этой схватке. Его люди так и не успели вмешаться.
Фанатизм, который вдохновлял ассасинов на их жуткие подвиги разделяли и члены их семей, воспитанные в духе этого кровавого учения. Вот что рассказывает историк Камаль-эльДин: ‹Когда мать одного из юношей, напавших на Аксункура, услышала, что ее сын убит, она накрасила лицо и надела свои лучшие одежды, счастливая оттого, что ее сын был признан достойным умереть славной смертью за дело имама. Но когда выяснилось, что известие было ложным, и она увидела сына живым и без единой раны, женщина обрезала себе волосы, закрыла лицо, и ничто не могло утешить ее›.
Так продолжалось в течение четырнадцати лет правления второго Великого Магистра. Перед смертью он назвал преемником своего сына Кия Мохаммеда. Тот продолжил его дело, и вскоре часть Палестинского побережья оказалась в руках ассасинов. Между тем все высшие чины Ордена официально называли себя правоверными мусульманами, исповедующими ис лам. Исмаилисты не должны были говорить о своем тайном учении с непосвященными.
Но вскоре выяснилось, что сила этого тайного общества в значительной мере зависела от личности его главы; а Кий Мохаммед оказался не на высоте. Зато его сын, Хасан Ненавистный, обладал столь могучей волей, что сумел внушить своим подданным - он и есть тот всемогущий ‹Скрытый Имам›, приход которого предсказывал еще первый Великий Магистр. Хасан Ненавистный сосредоточил в своих руках всю власть в Ордене, и даже высшие сановники обладали авторитетом лишь в той мере, в какой он им это позволял.
Надо сказать, что приверженцы исмаилизма вообще были готовы поверить в самые невозможные вещи, над которыми большинство смертных только бы посмеялось. Доктрина ‹Невидимого и Всемогущего Имама› была составной частью исмаилизма, и с самых юных лет сын Кия Мохаммеда был готов сыграть эту роль. Но его отец решил делом доказать, что его еще рано сбрасывать со счетов: он казнил двести пятьдесят сторонников сына, и Хасан счел за благо выждать. Его час пробил в 1163 году, когда Мохаммед умер и Хасан II приказал всем исмаилитам собраться у подножия замка Аламут.
Вряд ли кому-нибудь приходилось видеть такое сборище фанатиков и головорезов. Хасан, явно в приступе мании величия, заявил им, что получил послание от Всемогущего: с этого дня его подданные не должны были больше прикидываться ортодоксальными мусульманами и могли открыто заявить о приверженности исмаилизму. Сам же Хасан объявил себя ‹Скрытым Имамом›. Его слово становилось законом; он был воплощением божества, а не простым его посланником.
Оставалось, правда, одно препятствие: в соответствии с исмаилитским учением ‹Скрытый Имам› должен происходить из семейства Хашимов, в чьих жилах течет кровь пророка Магомета. Все потомки Хашимов были известны, почитаемы, и ясно было, что Хасан не принадлежит к их числу. Но он преодолел это препятствие, заявив, что приходится Кию Мохаммеду всего лишь приемным сыном, а на самом деле происходит из семьи египетских халифов. Эту выдумку Хасан поддерживал четыре года, в течение которых этот явно нездоровый психически человек сумел тем не менее сделать свою секту еще более могущественной. В конце концов он был убит своим шурином Намваром; наследником Хасана стал его сын, Мохаммед II. Он посвятил себя литературе и наукам, заложив тем самым традицию, которой в дальнейшем будут следовать многие Великие Магистры. В эпоху расцвета персидской литературы Мохаммед пользовался славой величайшего поэта и философа; правда, слава эта во многом покоилась на кончиках мечей ассасинов. Имам' Рази, один из выдающихся мыслителей той эпохи, отказывался признать, что члены Ордена - лучшие теологи. Тогда Мохаммед II передал ученому, что оставляет ему выбор между быстрой смертью при помощи кинжала и ежегодной пенсией в несколько тысяч золотых монет, и выступления имама тут же потеряли былую остроту. Позже его спросили, почему он так резко изменил свое мнение об ассасинах.
