— Привет, — сказал мужчина в костюме, по очереди пожимая руки Хизеши и Риоте. — Всё нормально?
— Здорово, Ичиро, — отозвался бугай. — Живём, дышим, ходим. Пока — не под себя.
— Неплохо.
— Ага. Сэнсэй у себя?
— А то. Припёрся ещё час назад и сидит, демонстративно набычившись. Изображает Момидзи-Они.
— Что, не в духе? — быстро спросил Риота.
— Мрачный, как адский клоун. — Ичиро перевёл взгляд на ведьму. Его красивое лицо приняло доброжелательное и чуть насмешливое выражение. — Привет, красавица. Тебя, что ли, сегодня расчленять будем?
— Очень смешно! — сразу разочаровалась в собеседнике Лера. — А на вид вы такой милый.
— Тигры на вид тоже просто лапочки, — заметил Риота. — Так и тянет погладить.
Девушка думала, что находится в приёмной Берга (ну, или Канэко), но оказалось, что нет. Её провели на лестницу, по которой все вместе поднялись на третий этаж, где их встретили два дюжих охранника, в прямом смысле увешанных оружием, начиная от автоматов и кончая ножами за голенищами. Выглядели она как персонажи кинопародии на фильмы про спецназ, но было ясно: эти при случае успеют пустить в ход всё. Ну, или почти.
Проходя мимо охранников, Лера едва смогла оторвать от них взгляд. Почему-то в голову пришло, что громилы смахивают на ифритов.
— Что за звери? — шепнула девушка Хизеши, когда они миновали пост и направились к обшитой деревянными панелями двери, на которой бликовала отполированная латунная табличка с надписью «Канэко Озему».
— Дрессированные, — отозвался Хизеши. — Но очень злые. Посетителям кормить запрещено во избежание печальных последствий.
Лера не стала уточнять, для кого. И так было ясно.
Риота затушил о край стоявшей справа урны сигарету и постучал. Довольно тихо. Справа загорелся зелёный огонёк, и Хизеши открыл дверь.
— Я смотрю, у вас тут лабиринт Минотавра, — не удержалась Лера, когда вместо кабинета они оказались в приёмной. — Правда, не хватает шести девушек и пятерых юношей. Может, я подожду вот здесь, на диванчике, пока вы сгоняете за остальными? Обещаю никуда не уходить.
Ичиро смерил её неодобрительным взглядом, подошёл к столу и, нажав кнопку интеркома, сказал:
— Сэнсэй, к вам Такано и Утияма.
— Пусть заходят, — раздалось в ответ.
«Голос как голос, — подумала Лера. — Ничего особенного. Обычный начальнический».
Она усмехнулась про себя: аутотренинг не поможет. Старейшины делают только то, что считают нужным. Захотят скормить тебя сфинксам — мигом окажешься на зубах у жутких тварей. Сочтут целесообразным обтянуть твоей кожей кресло в конференц-зале — даже вякнуть не успеешь.
— Прошу, — Ичиро распахнул дверь, пропуская посетителей.
Глава 3. Ты что, полная дура?!
Кабинет Озему Канэко удивил Леру резким контрастом с офисной отделкой той части здания, что она уже видела. Здесь стены покрывали тканые обои, пол устилали квадратные циновки, а широкий стол казался вывезенным из дворца. Примерно так же смотрелось вольтеровское кресло, в котором восседал хозяин кабинета, крупный черноволосый мужчина с выразительными чертами лица: высокий лоб, ястребиный нос с тонкими ноздрями, волевой подбородок, широкие скулы и миндалевидные, гипнотические глаза, от взгляда которых сразу становилось не по себе.
Риота плюхнулся на плюшевый диванчик, стоявший в углу кабинета, и развязно закинул ногу на ногу. Хизеши встал у двери, как сторожевой пёс, сложив руки на груди. Лере ничего не оставалось, кроме как замереть перед столом, ожидая, когда с ней заговорят. Впрочем, долго ждать не пришлось. Канэко явно не собирался томить гостью и сразу придвинул к себе тонкую папку-скоросшиватель, на которой белела разлинованная наклейка. Деловой — сразу видать.
— Это ваше дело, — сообщил Канэко, не глядя на девушку. — Здесь то, что нам удалось собрать. Ничего особенного, надо заметить. Вполне стандартная судьба потенциальной ведьмы — за исключением одного, — он поднял на Леру глаза.
Ведьма невольно поёжилась: Старейшина словно заглядывал ей прямо в душу. Хотелось показать, что не смущена, спросить «Ну, и чего же?», но дерзкие слова застряли в горле.
— Вы решили остаться независимой, — в голосе Старейшины не было осуждения, но фраза, безусловно, звучала как обвинение.
