Прямые дорожки сада, обсаженные искусно подстриженными деревьями и кустами, украшенные цветочными клумбами и газонами, тянулись вдоль Фонтанки и Лебяжьей канавки. Главная аллея уходила в сторону Невской першпективы и упиралась в амбары, конюшни и другие хозяйственные постройки. Но так далеко гости не заходили. Они гуляли возле небольших фонтанов, обложенных по краям раковинами и мхом, любовались мраморными статуями богов, богинь и героев, привезенных из Италии. Те же, кого смущали нескромно обнаженные тела, рассматривали отлитые из свинца и позолоченные фигуры зверей и птиц, героев басен Эзопа[83]. Рядом с ними на столбах были прибиты листы белой жести, на которых крупными буквами излагалась каждая басня и давалось ее истолкование.
По дорожкам прогуливались многочисленные гости — военные, штатские, иностранные дипломаты. У одного из центральных фонтанов собрались придворные дамы, и, как громко восхищались кавалеры, их яркие наряды и драгоценности являлись лучшим украшением Летнего сада.
Ивану редко доводилось бывать в таком обществе. Раскланивался с немногочисленными знакомыми, в лишние разговоры не вступал. Жалел, что нет рядом милого друга Вани Леонова. Синеглазого тверского красавца после войны возвели в хороший чин и послали на Урал надзирать за работой пушечных заводов. Как он пишет, дело спорится, медь получают не хуже шведской, а охота и рыбалка такие, каких нет нигде в Европе. Пока ехал через Москву, застрял у дальней родни. Не успел всем тетушкам «здрасте» сказать, как женили!
На аллеях началась какая-то суета. Часть гостей устремилась на боковые дорожки, а иные поспешили было на берег Фонтанки. Решили поближе рассмотреть квадратную «водовзводную башню», в которой размещалась «колесная машина» для подачи воды в фонтаны. Однако беглецы всюду встречали гвардейцев, вежливо просивших гостей вернуться на главную аллею.
Вскоре показались шесть Преображенских солдат в парадных зеленых мундирах с красными воротниками и обшлагами. Они несли носилки, уставленные кадушками с водкой. За ними следовали другие с подносами соленых огурцов и квашеной капусты.
Возглавлял шествие улыбающийся майор в расшитом золотыми галунами мундире. В нем Иван узнал одного их тех офицеров, с которым ходил на Каспий. Всем гостям, не исключая дам — им наливали неполную, солдаты предлагали выпить за здоровье командира их полка. Тех, кто пытался отказаться, уговаривал майор. Иностранцам пояснял, что командиром Преображенского полка является сам государь-император. Вертевшиеся среди гостей музыканты, лакеи, шуты зорко следили за тем, чтобы никто не вздумал отказаться от предложенной чести. Иных просто просили дыхнуть, чтобы проверить, несет ли от человека водкой.
С усмешкой Иван наблюдал за происходящим. С майором раскланялся, перекинулся парой слов. Принял полную чарку, закусил хрустящим огурчиком.
— Дорогие гости, дамы и господа! Просим вас на галерею! Освежитесь заморскими винами, отведайте сластей! Танцуйте, веселитесь! — приглашал всех пышно разряженный дворецкий. — Как стемнеет, его императорское величество самолично зажжет фейерверк, а с кораблей и Петропавловской крепости будет произведен пушечный салют!
Повеселевшие после гвардейского угощения гости шумной толпой двинулись к пристани. Кто-то тихонько потянул Ивана за рукав.
— Ваше благородие, пройдемте в токарную мастерскую, — негромко произнес один из царских денщиков. — Вас желает видеть государь.
