Потом наступила тишина. Остановились двигатели. Кончилось горючее. Но Савин чувствовал, как какая-то сила медленно тормозит движение астролета. Передний иллюминатор неожиданно осветился серебристым светом. Темные и светлые полосы, возникая в центре, стали расходиться в стороны. Это были посадочные знаки. В последнее мгновение Савин заметил, как матово-серебристое поле, закрывающее передний иллюминатор, отошло в сторону и астролет врезался в темноту. Резкий удар, затем гробовая тишина, такая непривычная для астронавтов, подтверждали реальность посадки астролета. В изнеможении Савин закрыл глаза и опустил голову. Это была поистине трудная посадка.
* * *
Долго не могли люди выбраться из астролета. При посадке заклинило выходные люки, была нарушена герметизация промежуточной камеры. Проверили и надели тяжелые, астрокомбинезоны, поясные ракетные двигатели. Наконец люк открыли. Темная, непроглядная ночь встретила астронавтов настороженно и зловеще. Вверху сияли россыпи немигающих звезд, еще больше оттеняя черноту ночи.
Игорь Петрович приказал надеть на глаза метаскопы — специальные полупроводниковые устройства, ночные очки. Они воспринимают невидимые инфракрасные лучи и дают возможность видеть при любой темноте.
Оглядевшись, Савин вскрикнул от удивления. Перед астронавтами расстилалась большая, безукоризненно ровная площадка, вдалеке виднелись какие-то сооружения непривычной для земного глаза формы. Черное небо резко оттеняло границу близкого горизонта. Идти было легко и свободно: сказывалось слабое тяготение Фобоса.
Фред сделал легкий, толчок ногами, поднялся над поверхностью и стал медленно опускаться.
— Странное дело, — пробормотал он, — какая-то чертовщина.
Бобров опустился на колени, рассматривая поверхность спутника.
— Площадка покрыта пластмассовыми плитами, — сказал он, — поэтому слегка пружинит.
— А пыльный покров? — спросил Фред.
— Однако марсиане не отличаются гостеприимством, — вместо ответа заметил Савин.
— Если они вообще существуют…
— Я принимал их сигналы при посадке, — возразил Савин Фреду.
— Команды могут подавать и автоматы, — упрямо твердил Фред.
— Смотрите! Светает! — прервал их Бобров.
Рассвет наступил быстро. И почти сразу взошло солнце. По размерам оно было несколько меньше, чем астронавты привыкли видеть его с Земли, но его лучи были такими же яркими и так же несли с собой радость и жизнь.
«Владилена» лежала на идеально гладкой площадке просторного космодрома. С одной стороны, километрах в двух, высились ангары — неотъемлемая часть любого космодрома, с другой — целый лес высоких вышек или антенн, среди которых выделялись плоские щиты каких-то сооружений, уходящих за горизонт. Радиус обзора был небольшой из-за малых размеров Фобоса, но ввиду отсутствия атмосферы видимость была превосходной. Недалеко от астролета высилось какое-то сооружение. Астронавты взобрались на его массивный фундамент. Это была установка, напоминающая антенну радиолокатора. Квадратная металлическая сетка, каждая сторона которой имела около пяти метров в длину, медленно и бесшумно поворачивалась. Сетка была установлена наклонно к оси вращения.
— Обратите внимание на магнитные индикаторы, — нарушил молчание Бобров. — Мигание индикаторов говорит о том, что антенна периодически, импульсами посылает электромагнитные волны в окружающее пространство.
— Выходит, перед нами марсианский радиомаяк, — сказал Фред и зачем-то постучал ногой по фундаменту, словно пробуя его прочность.
— Причем, маяк работает, — указал Савин на мигающий индикатор, — эти сигналы я принимал при посадке.
Фред подошел к Боброву.
— Кто-то должен руководить работой маяка! Наконец, должны же где-то быть создатели всего, что окружает нас на Фобосе?
Бобров не ответил. Он, не отрываясь, смотрел в телескопический бинокль. С возвышения хорошо были видны строения, окружающие площадку космодрома. В том, что это был космодром, Бобров не сомневался. Вон там, справа — ангары для астролетов, а ближе, на краю посадочной площадки, имеющей круглую форму, высятся ракетные стартовые площадки. В ярких лучах солнца все искрилось и переливалось всеми цветами радуги. Казалось, люди попали в мир какой-то волшебной сказки. Поверхность Фобоса и все строения вокруг покрывала космическая пыль. Толщина покрова местами достигала восьми сантиметров. Малейшие крупицы космической пыли, рассеивая солнечный свет, напоминали снег с его нежнейшими оттенками. От «Владилены» до маяка вели следы, которые оставили на пыльном ковре астронавты. И это все. Больше следов не было. На всем окружающем мире лежала мертвая печать. Бобров оторвался от бинокля;
