В давнюю пору в княжеские дружины рекруты набирались из вольных поселений. Они обладали безупречным здоровьем, а те, у которых обнаруживались какие-то телесные недостатки или умственные отклонения, в привилегированные отряды дружинников не попадали. Поскольку служба была хоть и не из лёгких, но у неё были и свои плюсы: при случае можно было разжиться чужим добром, добытым в походе, если не на соседние земли, то хотя бы и на свои. Любое непослушание черни своему князю каралось плетьми, отъёмом собственности, изнасилованием женщин и девиц из попавшей в немилость семьи. Поди, плохо быть приближённым к владыке и являться его карающей десницей? Потому и тянулась молодёжь к службе при княжеской дружине. А что до войн, то не так часто они и случались, чтобы бояться сечи с вражьими силами. Если уж враг ступит на землю княжескую, то тут всё равно никому просто так не уцелеть: либо в свои ратники мужика заберут, либо во вражий стан угодит. Причём и туда, и туда – насильно. А там уж куда кривая выведет. Потому служить не только было почётно, но и выгодно. Опять же не сохой землю орать, не скирды увязывать. Вот и тянулся к службе смекалистый народец. Один мундир чего стоит! Красны девицы так и пялятся, когда в ярком наряде да на коне добрый молодец явится в своё поселение. А ежели кого отвергали, зачислив его в негодяи, то обид возникало премного. Обижались не на слово: при царе Горохе оно не являлось ругательным. Обида заключалась в отстранении от выгодной службы. Сразу же находились свои заступники, которые считали, что нарушаются права не принятых в дружины молодых рекрутов. Правозащитники начинали уверять остальных поселян, что подлинная свобода должна охватывать все слои общества, а не только тех избранных, которым улыбнулась судьба. Правозащитники брали под своё крыло негодяев, выходили на улицы толпами, шли мимо княжеских хором и скандировали хором:
«Свободу негодяям! Требуем свободы негодяям!» Иногда князь мог даже растеряться, спасовать перед орущей толпой и сделать послабление негодяям. Выражалось это тем, что отклонённых рекрутов брали в княжеские службы в качестве учеников звездочётов, тиунов, стряпчих, поваров, писарчуков, а то и в качестве конюхов, егерей, сокольничих и прочей дворовой челяди, которой нередко перепадали добрые куски с барского стола. Волна негодяев, под нажимом правозащитников внедрённая в княжеские службы, со временем усиливала своё влияние на князя и на его решения. Особенно, если князь заводил себе молодую жену из быстро плодящегося и разрастающегося окружения, преимущественно состоящего из сословия негодяев.
Рано пришедший в гостиницу Ося разбудил друзей словами: – Кто спит долго, тот проснётся с долгом! – это английская пословица, – пояснил он своим друзьям. Сидя в кресле под раскидистым фикусом, Ося стал размышлять вслух о наболевшем. Пока полусонные Владлен и Гарик одевались, умывались и приводили в порядок кто обувь, кто причёску, Ося говорил им о том, что есть такая категория людей, которым доставляет наслаждение измываться над слабостями других. Скажем, нравится иному гадкому человечку взять, да и напоить своего приятеля, а потом смотреть, как тот начнёт фортели выкидывать – всех вокруг насмешит и тем себя изрядно опозорит. Понемногу пришедший в себя от ранней побудки Смычкин даже попытался возразить что-то по поводу сказанного Осей. Но большой тирады не получилось, а так только – реплика незначительная, смысл которой сводился к тому, что не надо садиться пить с такими людьми, а по возможности и, вообще, с подобными прохиндеями лучше не якшаться.
Когда Ося получил такой, хотя бы и не исчерпывающий всей сути проблемы ответ, он словно бы успокоился и перешёл, как говорится, на личности:
– Владлен, ты неправильно оделся: если ботинки светлые, то и головной убор должен быть выдержан в тех же тонах.
– А у меня голова светлая, так что с тональностью всё в порядке!
– Ну, это ты знаешь, что голова у тебя светлая, а гуляющие по улице старокачельцы этого не знают. И вообще, мало ли кто что знает о себе, если этого не знают окружающие. В том то и дело, что народу надо постоянно доказывать, какой ты незаурядный, какой ты деятельный и общественно значимый. А так мало ли кто о себе чего возомнит. Общество убеждать надо, то есть крутиться и раскручиваться.
