Но мы все равно отказались. Денег, конечно, заработать хотелось, но не таким же способом? А вот насчет частных детективов можно было бы подумать… Хотя как мы можем узнать про воров?
– Вы также подумайте и насчет мастерской, – повторил Боровичок. – Ну что такого, в самом-то деле? Быстро привыкнете. Звоните в любое время.
Оставалось только решить вопрос с Васей. Валерий Павлович настаивал, что художник приложил руку к исчезновению товара. Мы решили пригласить Васю «на ковер». Выпускать его нам не хотелось еще и потому, что мы открыли ему тайну, рассказали о кладе. Вася несколько раз осенил себя крестом, сказав, что он – человек честный, а потом взял лист бумаги и набросал по памяти портреты тех, кто в ту злополучную ночь вывез весь товар. И как это не пришло ему в голову раньше? А главное, не ему, а Валерию Павловичу? Или тот во гневе забыл, что его работники рисовать умеют? Про двоих, изображенных художником, ничего особенного сказать не могу, у третьего же был шрам над правой бровью, у четвертого – чуть раскосые глаза.
Пока Вася рисовал, я наблюдала за Валерием Павловичем. В какую-то секунду мне показалось, что он узнал одного из тех, кого пытался изобразить Вася. Или мне только показалось? Но что-то определенно промелькнуло на лице Боровичка. Какое-то странное выражение. Однако он тут же взял себя в руки.
На мой прямой вопрос гость ответил, что никого из этих ребят никогда в жизни не видел.
Мы все, включая Валерия Павловича, поужинали на скорую руку и опять пили кофе. Боровичок даже извинился, что воспользовался моей любимой чашкой – но он же не знал, не так ли? Я его простила.
Валерий Павлович сложил рисунки в папочку и все-таки согласился оставить Васю у нас – при условии, что мы не будем пока выпускать его из квартиры.
– А это ваши в него стреляли? – спросила я у Боровичка, глядя ему прямо в глаза.
– Что?! – похоже, искренне удивился Валерий Павлович.
– Но вы же видите, что он ранен.
Валерий Павлович видел. Я же поинтересовалась, каким тогда образом Боровичок узнал, что Вася сейчас находится у нас.
– Методом логических умозаключений, – усмехнулся гость.
Я попросила уточнить. Валерий Павлович помедлил немного, а потом заявил, что ему намекнули, что художник может быть у соседей. Он решил проверить, а заодно предложить нам (или, может, тем, кто живет под нами) взять на себя работу, ранее выполняемую художниками. Потому он здесь.
«Темнит, ох темнит», – подумала я, но промолчала. И кто это мог ему намекнуть?
Тем временем Анна Николаевна как врач заявила, что Васе пока нужен постельный режим, и нечего ему по улицам шляться, так что она лично проследит, чтобы он оставался дома. Я же, наоборот, подумала: может, лучше отправить Васю куда-нибудь от греха подальше? Но куда?
Молодцы на полу уже давно очухались, но лежали смирненько, тем более особо шевелиться-то они не могли – Иван Петрович постарался на совесть. Ртов они не раскрывали, в прениях не участвовали, с предложениями не выступали, только молча слушали, переводя взгляды оплывших глаз с одного участника собрания на другого. Конечно, понимали, что ударили в грязь лицом. Вернее, их туда опустили. Кот изучал их с большим интересом, невозмутимо прогуливаясь по телам (он и по мне ночью любит пройтись), правда, никого не кусал и не царапал.
Наконец Валерий Павлович решил, что ему пора откланяться.
– А что с вашими делать? – кивнула Ольга Николаевна на лежавших на полу молодцев.
– Да выбросите их вон, – сказал Валерий Павлович, на прощание пнув ногой лежавшего ближе всех к выходу из кухни.
Тут парни дружно завопили. Кот впился в ногу блондина. Но их шеф уже пробирался к входной двери. Я следовала за ним с пистолетом, который грел мне душу и успокаивал. Валерий Павлович вроде бы отнимать его не собирался, а в нашей жизни все может пригодиться. Я была рада, что оружие остается нам.
Перед тем как переступить порог, Валерий Павлович опять спросил:
– А может, все-таки прислать пробную партию, а, Марина Сергеевна?
– Нет, – твердо ответила я. – Не надо.
Я закрыла дверь за Валерием Павловичем и вернулась на кухню, где уже началось бурное обсуждение того, как мы будем выбрасывать ясных соколов, с которыми сегодня пришлось вступить в бой. Молодцы тоже хотели участвовать в беседе, но нам это быстро надоело, и Иван Петрович обеспечил им кляпы. Молодцы еще немного подергались, что вызвало недовольство кота, немедленно выпустившего когти, но вскоре успокоились, смекнув, что лучше помолчать; правда, они напряженно прислушивались, интересуясь своей дальнейшей судьбой. Мы приняли решение: вынести их во двор и оставить у новомодной помойки. А там уж кто подберет.
