— И еще Девлина восхищает золотистая кожа Софи. Он считает, что она превосходно оттеняет его изысканную бледность.
— Довольно, мисс Рэдклиф! Замолчите и не лезьте не в свое дело. А вы, — она вновь ткнула пальцем в Софи, — вы немедленно ответите на мой вопрос. Если ваш ответ не устроит меня, вы на пушечный выстрел не приблизитесь к моему сыну.
Софи лучезарно улыбнулась:
— Я по-прежнему уверена, что мое финансовое положение вас совершенно не касается.
— Это невыносимо!
Герцогиня вскинула подбородок, расправила плечи, тряхнула фиолетовыми виноградными гроздьями на необъятной шляпе и поплыла к выходу — точь-в-точь флагманский корабль под фиолетовыми парусами, — однако в дверях обернулась:
— Даю вам последний шанс. Вы богаты?
Получив в ответ молчание, герцогиня прорычала Минту, что желает «немедленно, сию же секунду покинуть этот вертеп». Бедняжка, сколько бы она ни пыжилась, ее гневный рык не шел ни в какое сравнение с громоподобным голосом миссис Элдридж, даже когда та пребывала в хорошем настроении.
— Что ж, — сказала Роксана, когда незваная гостья покинула их дом, — мы славно позабавились. Пускай старая ведьма теряется в догадках. Богата или нет, вот в чем вопрос.
Давай поедем к Хугэму, я хочу купить новый роман, о котором столько разговоров.
Шербрук-Хаус
Патнем-сквер
— Миледи, к вам две молодые посетительницы. Полагаю именно о них вы так тепло отзывались в беседе с милордом после бакстедского бала, — сообщил Уилликом и с поклоном отступил в сторону.
Когда Софи и Роксана вошли в прекрасно обставленную гостиную, залитую драгоценным английским солнцем, дворецкий вновь низко поклонился Корри — на сей раз под другим углом, чтобы солнечный луч с эффектным бликом отразился от безупречно лысой головы.
— Спасибо, Уилликом, — кивнула Корри Шербрук и, забыв об осторожности, слишком быстро встала. — О Боже! — выдавила она и, едва сдерживая тошноту, устремилась к высокому креслу, за которым скрывалась предусмотрительно приготовленная ночная ваза.
Роксана собралась было поспешить на помощь, но Уилликом поднял руку:
— Прошу вас, мэм. Не угодно ли сесть?
Он повернулся и величаво прошествовал туда, где Корри, стоя на коленях, мучительно расставалась с содержимым своего желудка. Наполнив бокал бесцветной жидкостью, дворецкий присел рядом с хозяйкой и протянул ей напиток и носовой платок.
— Выпейте это, миледи, тогда вам можно будет съесть печенье, которое кухарка приготовила по специальному рецепту.
— Я вас ненавижу, Уилликом.
— Конечно, миледи. Я бы и сам наверняка возненавидел себя и всех вокруг, доведись мне, как вам, столько раз на дню обниматься с ночной вазой. Примите целебный напиток. Он поможет вам выйти из крена и лечь на курс. Кто знает, возможно, пройдет несколько часов, прежде чем снова начнет штормить.
— Уилликом, я не какая-то идиотская лодка.
— Разумеется, нет, миледи. О лодке и речи быть не может. Уродись вы кораблем, так непременно походили бы на восхитительную «Эсмеральду», любимую яхту милорда.
Корри Шербрук вытерла губы платком, с отвращением взяла бокал, зажмурилась и залпом осушила его.
— Уилликом, я выпила это гнусное зелье. Где мое печенье? Давайте его сюда, пока я вас не задушила.
Дворецкий молча протянул ей нечто, похожее на небольшую ячменную лепешку.
С минуту Корри сосредоточенно жевала, затем со вздохом приняла помощь Уилликома, поднялась на ноги и лучезарно улыбнулась все еще стоявшим у двери Роксане и Софи.
— Какой конфуз при первом вашем визите! Здравствуйте, мисс Рэдклиф. А вы, должно быть, мисс Уилки?
— Да, — подтвердила Роксана, — это моя племянница, Софи Уилки. Софи, леди Хаммерсмит.
— Приятно познакомиться и еще приятнее принимать вас у себя. Пожалуйста, называйте меня Корри.
— Вы очень добры, — сказала Софи. — Поверьте, мы не желали причинить вам беспокойство. Очевидно, сейчас нам лучше покинуть вас.
— Нет-нет. Если все, при ком мне случайно стало нехорошо, примутся покидать меня, я рискую остаться в полном одиночестве. Тошнота приходит и уходит. Матушка моего мужа говорит, что самое большее через две недели мне полегчает и кошмарные посудины можно будет убрать… До следующего раза.
