— А почему вы именно ко мне обратились с этим вопросом?
— Потому что, ты Семеныч в моем списке антикваров на первом месте. Я и другим собираюсь звонить по этому поводу.
— Не надо, не напрягай понапрасну людей. Был у меня вчера паренек с интересующей тебя вещицей. Но паспорт показать постеснялся. Сказал, что забыл дома.
Оценщик намеренно сделал паузу и Дым, с досадой спросил:
— Ну и что теперь? Продавец ушел с концами?
— Обижаете! Учуял я ваш интерес к этой безделице. На всякий случай заглянул в его студенческий билет. А разыскать Косина Виктора Сергеевича, учащегося в известном вузе — раз плюнуть.
— Давай, диктуй. Я записываю.
Отложив блокнот в сторону, Дым весомо предупредил: Семеныч, о нашем разговоре забудь. Не хочу конкурентов настораживать. Если картина у меня окажется — без вознаграждения не останешься.
— Я всегда ценил вашу щедрость. Можете на меня рассчитывать.
Положив трубку, оценщик болезненно поморщился: «Зачем мне ваши разборки, У меня и своих забот хватает».
О судьбе студента, выданного им людям Дыма, он старался не думать.
х х х
Клык, заменивший подстреленного Серу, сидел за рулем «Джипа» и с беспокойством наблюдал за входом в институт: «Что-то Зев задерживается. Хотя осложнений быть не должно: ментовская ксива сработала профессионально. А вот, наконец, появился. Идет один. Это плохо: Дым приказал достать студента из-под земли».
Зев тяжело плюхнулся на заднее сиденье:
— Немного опоздали, ушел Косин после занятий. Но я узнал его адрес. Едем к нему.
— Ксива подозрений не вызвала?
— Нет, я сказал, что он важный свидетель по автодорожному происшествию и все поверили. Неужели моя морда с ментовской схожа?
— А сейчас и не разберешь, где мент, а где братки. И тех, и других обыватель боится.
— Ладно, Клык, поднажми. Нам упускать этого Косина никак нельзя.
В квартиру студента поднялись вдвоем. Дверь открыл сам Косин. Не давая ему опомниться, Зев сунул под нос удостоверение в красной обложке.
— На читай, недоумок, кто тебе пожаловал. Сам МУР насчет тебя беспокойство проявляет. Видишь, какой чести ты удостоился. Давай, договоримся по-хорошему. Где картина «Семь грехов», которую ты вчера в комиссионку притаскивал?
— Нет, у меня никакой картины. И о чем вы спрашиваете, мне непонятно.
— Ты я вижу простак: думаешь мы сейчас тебе поверим, уроним скупую мужскую слезу и уйдем? Дома есть ещё кто-нибудь?
— Нет, мать ещё с работы не пришла.
— Ну значит, у нас есть время. Давайте майор Клыков, приступим к обыску.
Уже через час, облазив шкафы и антресоли, боевики убедились, что картины в квартире нет. Встав посреди комнаты, Зев уставился на Косина: «Этот дрожащий щенок давно бы раскололся, если бы не страх перед возмездием за убийство. Здесь в квартире его дожимать нельзя: услышав крик и вопли о помощи соседи могут звякнуть в ментовку. Вывезем паренька за кольцевую дорогу и выбьем из него картину».
— Давай собирайся, Витек. Поедем в Управление. Там у тебя язык быстро развяжется.
Громилы вывели Косина из подъезда. Увидев «Джип» Косин насторожился. Его посадили рядом с водителем Заметив на указательном пальце вцепившегося в баранку водителя татуированный перстень, Косин запоздало догадался: «Это не менты, а уголовники. По крайней мере суд и тюрьма мне не грозят. А с этими братками надо попытаться договориться. Интересно куда меня везут? Машина направляется в сторону противоположному Центру. Это плохо».
Когда «Джип» выехал на кольцевую дорогу и свернул в лесопосадки, Зев спросил с наигранной ленцой: Надеюсь ты, Витек, уже все понял. О старушке-покойнице базара не будет. Это твои дела. Отдай нам картину и разбежимся. У тебя на размышление пять секунд.
Заметив как сидящий рядом бандит демонстративно снял руку с баранки и развернул корпус, готовясь нанести первый удар, Косин поспешно выпалил:
— Я её вчера продал барыге возле комиссионки за тысячу рублей.
— Что за человек?
— Невысокий толстяк в сером костюме, лысый. На кличку Михей отзывается.
— А это откуда знаешь?
— Окликнул его какой-то тип, когда он мне деньги отсчитывал.
— А золотые зубы у него заметил?
— Да, в нижней челюсти.
