Косин вскочил и бросился вперед к окну. По пути, наткнувшись на стул, больно ушиб большой палец. Резко раздвинув шторы, начал пристально вглядываться в залитый лунным светом двор. Но вокруг не было ни души. Словно насмехаясь над его бессильной попыткой угнаться за привидением, два кота, взобравшихся на крышу соседнего дома, разразились пронзительным мяуканьем, напоминающим издевательский хохот. Раздосадованный Косин схватил со стола, недоеденный с вечера очерствевший кусок хлеба и с силой метнул в сторону беспокойных животных. Краюха, описав дугу, упала посредине двора. И коты, не обратив внимание на безрассудную выходку отчаявшегося студента, неторопливо затрусили в сторону чердачного окна. Один из них плавно перебирая мягкими лапами, на бегу нетерпеливо спросил:
— Послушай, Анатас, неужели он поверил, что старуха и впрямь простила его и явилась давать полезные советы?
— А как же было не поверить, когда ты так ловко придумал придать призраку неземной фосфорический свет. К тому же люди охотно верят в то, во что хотят верить.
И глядя на довольную кошачью физиономию стажера, Анатас с насмешкой прикинул: «Да и не только люди!»
А стажер не унимался:
— Значит, завтра студент пойдет продавать картину?
— Непременно. Мы не можем позволить, чтобы эти «Семь грехов», вокруг которых и заворачивается затеянная нами интрига, залеживалась без дела.
— А какой приличествующий обстановке облик мы примем завтра?
— Как тебе нравится человеческое тело?
— Тьфу, какая мерзость. Как только они могут любоваться этим вместилищем микробов и продуктов разложения?
— Привыкай, Себ. Если хочешь из стажеров стать профессионалом, придется терпеть и приспосабливаться к их формам жизнедеятельности.
Коты один за одним юркнули в проем пропахшего пылью и плесенью чердака старого дома.
Проснувшись, Косин опасливо осмотрелся. Но в залитой утренним солнцем комнате ничто не напоминало ночного феерического видения.
«До чего же ярким был сон, который я так легко принял за реальность. И привидится же подобная ерунда!»
Косин опустил ноги с дивана на холодный паркет и тут же сморщился от боли в ноге. Взглянув на распухший большой палец, студент почувствовал как внутри словно что-то оборвалось и от страха тело покрылось холодными неприятными мурашками: «Значит фосфорическая старуха — не игра воображения, в приходила сюда на самом деле. Чего она хотела? Требовала продать эту окаянную картину. Предупреждала о беде! Придется подчиниться. Да и зачем мне эта бездарная мазня! А на вырученные за неё деньги куплю лотерейные билеты. Вот тогда и проверим, приносит картина удачу или нет».
Приняв решение, Косин почувствовал огромное облегчение словно скорое избавление от картины позволит ему разом вычеркнуть из памяти все связанное с посещением домашнего музея. Торопливо одеваясь, Косин морщился от боли, натягивая ботинок на расшибленный ночью палец.
Вытащив из шкафа чемодан, он нервно приоткрыл крышку и ещё раз убедился в сохранности своей добычи. И поспешно направился к выходу.
Выйдя на улицу, Косин остановился в нерешительности: «Не стану же я продавать „Семь грехов“ на улице случайным прохожим. Помнится, в центре есть несколько комиссионных магазинов, торгующих антикварными картинами и иконами. Попробую сбыть картину там».
Подъехав к антикварному магазину, Косин в нерешительности остановился перед витриной, на которой среди серебряной посуды и фарфоровых ваз красовалась в золоченой массивной раме картина изображающая сцену нападения на лося. Изогнувшееся в неимоверных усилиях животное тщетно пыталось сбросить повисших на нем хищников. Художник не пожалел красной краски и обильно залитое кровью могучее тело рогатого животного производило отталкивающее впечатление.
«И какой извращенец купит такой кошмар? Если уж такую гадость на продажу взяли, то мою картину наверняка примут».
Косин резко толкнул дверь и вошел вовнутрь. Повинуясь указателю «Прием на комиссию», прошел в тесный закуток и, молча, не говоря ни слова вытащил из чемодана картину. Невзрачный тщедушный человек в темно-синем галстуке брезгливо поморщился:
