«Интересно, этот эксперт, действительно неисправимый оптимист или при его мрачной работе напяля постоянную маску. беспричинного веселья. Но дело свое он знает, хотя языком много мелет».
Кондратов вздохнул и кивнул местному оперу: Позови мне домработницу. Пусть посмотрит, все ли на месте.
Начиналась рутинная розыскная работа. И пока ничто не предвещало быстрого развития событий, способных привести к изобличению убийц.
Восседающий на карнизе воробей повернулся к своему товарищу:
— Нам здесь больше делать нечего. Скрупулезный поиск улик затянется часа на три. Мы вполне можем позволить себе небольшой отдых перед новыми делами.
— Разве сегодня нам ещё предстоит работа?
— Да и очень непростая.
— Служебная тайна?
— Какие секреты могут быть от стажера? Сегодня нам предстоит спасти литератора Волина.
— А ему угрожает опасность?
— Да и весьма серьезная. Полетим сейчас к Хвосту и узнаем детали его ответного удара по Дыму.
— А при чем здесь литератор?
— Сам увидишь. Не торопи события.
Серые малозаметные пташки разом, словно по команде, спикировали вниз под арку соседнего проходного двора. Тщательно выкупавшись в серой нагретой солнцем пыли, прихорошились, взмыли ввысь и взяли курс к офису Хвоста, где разрабатывались последние детали ликвидации Дыма. Они прилетели на место в тот момент, когда Хвост уже подводил итоги:
— Все ясно. Офис, дом и дача Дыма охраняются. В этих местах его достать сложно. Будем его мочить по дороге из конторы домой. И лучше всего, как предлагает, Гром совершить нападение в районе Песчаных улиц. Здесь много перекрестков и возле одного из светофоров, когда «мерседес» Дыма остановится, его можно будет расстрелять. Старшим назначаю тебя, Гром. Возьмешь три машины. Одна будет сопровождать Дыма от конторы. Вторая присоединится в районе «Октябрьского поля». А третья будет ждать рядом с метро «Сокол», чтобы вы, отстрелявшись, могли в неё пересесть, бросив засвеченную «тачку». В остальные детали не вникаю: и без меня справитесь. Все свободны.
х х х
Наблюдая за покидающими кабинет боевиками, Себ растерянно вопрошал:
— Мы, кажется, опоздали и прилетели к «шапочному разбору»?
— Ничего подобного. Мы знаем место, примерное время и кто объявил сезон охоты открытым. Разве этого недостаточно?
Анатас сердито нахохлился: «Этот неопытный Себ, не понимает, что режиссеру, да ещё занимающемуся постановкой своей собственной пьесы, совсем не обязательно знать, как полагают играть актеры. Похоже он хочет и не решается задать ещё один глупый вопрос».
— Ну что там у тебя еще?
— Не пора ли сменить нашу телесную форму существования? Обитать в серовато-коричневых перьях невзрачных птичек порядком надоело. Да и не солидно по нашему высокому положению.
— Дело не в форме, а в делах. Неужели не ясно, что для наших великих замыслов не нужна яркая показная мишура и блеск? Чем мы незаметнее, тем более самонадеянно люди считают себя вершителями своих и чужих судеб. К тому же нам ещё предстоит сегодня оказаться в самой гуще жестокой перестрелки.
— И что же?
— Мизерные размеры дают шанс избежать глупой шальной пули.
— Об этом я не подумал! Придется потерпеть до вечера эту невзрачную малозапоминающуюся внешность.
«Да ты ещё тщеславнее чем я думал. И когда он успел подхватить главную заразу человечества? Ну что же, глупо будет не воспользоваться этим в будущем. Но пока рано. Ловушка для Себа захлопнется в тот момент, когда он будет считать успех своей тайной миссии неминуемым».
И по-дружески приветливо махнув крылом, Анатас вновь полетел в сторону Арбата: им предстояло обеспечить охрану литератора.
х х х
Волин размашисто подписал протокол осмотра и повернулся к Кондратову.
— Слушай, Олег, там у старухи взяли одну вещь — картину и здесь по словам домработницы ограничились лишь статуэткой похотливого Пана. Может быть этот маньяк — фетишист повадился по подъезду через день лазить и людей убивать за единственную приглянувшуюся ему красивую вещицу? Тогда все встает на свои места.
— А пустой тайник под подоконником в квартире Желтова во внимание принять не хочешь?
— Так в нем же ничего нет.
— Потому и нет, что обчистили. И сдается мне, что Желтка замочили вовсе не из-за глупой статуэтки, а за содержимое секретного ящика.
