Привстав на цыпочки, Макс провел руками по карнизу картины. Футболка потянулась вверх, обнажив полоску голой кожи.
Кэти отвернулась.
– Я не сказал, что мне наплевать. Я едва знал его, но мне жаль, что так случилось. Хочу закончить наше с ним дельце и двинуться дальше.
– Нельзя. – Какой же все-таки молодец Патрик, неожиданно подумала Кэти. Как эффективно он все устроил. – Тебе придется поговорить с его семьей. Может быть, они признают долг. Кто знает.
Макс закончил с картинным карнизом, но, оставшись на месте, все еще оглядывал комнату с несколько рассеянным видом. Кэти уже решила, что он выключился из разговора, и собиралась что-нибудь сказать, но тут он посмотрел на нее с вызывающей прямотой.
– У меня не сложилось впечатления, что его жена смотрела сквозь пальцы на увлечение Коула азартными играми. Не уверен, что она вообще знала об этом пристрастии мужа.
– А ты такой щепетильный? Рыться в вещах покойника – нормально. Поговорить с его женой – нет, спасибо.
– Не с женой, с вдовой. И нет, я не вижу смысла расстраивать ее. То есть расстраивать ее еще больше. Игра была его секретом, и решать, хранить этот секрет или раскрывать, должен был он, а не я.
– А по-моему, твой моральный компас немного сбился.
– Думаю, ты одержима деньгами.
– Что?
– Ты ставишь деньги выше чувств.
– А откуда ты знаешь, что он не испытывал сильных чувств относительно денег? – парировала Кэти.
Макс усмехнулся.
– Приятно с тобой поболтать, но мне надо идти. Ты, случайно, не знаешь, здесь где-нибудь в покер играют? Или в блек-джек?
– В Пендлфорде? Вряд ли.
– Да? Ну ладно, что-нибудь подвернется.
– Чем займешься?
Макс пожал плечами.
– Не представляю. Но в этом свой плюс.
– Забавные каникулы.
На его лице промелькнуло странное выражение. У двери он остановился и повернулся.
– Между прочим, что ты здесь делаешь? Только не говори, что он и тебе задолжал.
Кэти не собиралась объяснять, что прошлой ночью видела мистера Коула во сне и что сорока просила ее найти его часы.
– Проверяю, готова ли комната. – Кэти отвернулась, чтобы не встречаться с ним взглядом. Она всегда предпочитала быть по возможности честной, отчасти потому, что совершенно не умела врать. Вот и теперь она почувствовала тепло вспыхнувшего на шее и растекшегося к щекам румянца. – Конечно. – Макс не спускал с нее испытующего взгляда, как будто знал, что она говорит неправду. Может быть, и знал.
Он шагнул к ней.
– Ты знала Оливера? Мистера Коула?
– Я даже не знала, что его так зовут, – сказала Кэти, с облегчением возвращаясь на безопасную территорию правды.
– Ты была на свадьбе. А не видела, он давал кому-нибудь что-нибудь?
– Что, к примеру?
Макс по-прежнему смотрел на нее с нервирующей расчетливостью. Потом лицо его прояснилось, и он одарил ее очаровательной улыбкой.
– Неважно. Не обращай внимания.
– Не буду, – раздраженно бросила Кэти. Вуаль снова шелохнулась. Дрогнул горчичного цвета бархат. Штора колыхнулась внутрь комнаты, как будто за ней скрывался кто-то. Глупости, конечно. Что-то у нее с глазами. Возможно, сахар упал или что-то еще.
– О’кей. Еще увидимся.
Макс вышел из комнаты, но Кэти снова отвлекло изменение температуры. В комнате и раньше было прохладно, а теперь стало просто холодно, и на руках выступила гусиная кожа. Кэти подошла к окну. Тихо, ни ветерка. Ткань шторы слепилась в плотную колонну. За ней определенно кто-то прятался. И этот кто-то шевелился.
– Эй? – выдавила Кэти и едва узнала свой голос, тоненький и дрожащий. Внутри все таяло от страха, но она все же удержалась и не побежала. Она бы и не закричала, но шторы вдруг вздыбились грозной, исполненной зловещих намерений башней.
– Что? – Макс вернулся на крик, и тяжелый бархат отступил и разгладился. Притворился мертвым.
Кэти отступила от окна.
– Мне кажется, здесь кто-то есть, но я никого не вижу.
Вопреки ее ожиданию, Макс не засмеялся, но подошел к шторам и – Кэти не успела его остановить – раздвинул их. Потом проверил ванную, заглянул в гардероб и под кровать.
– Ты немножко разнервничалась. Это из-за Коула.
– Нет. – Кэти покачала головой. – Посмотри на шторы. – Длинные, до пола, они снова взбугрились, приняв форму колонны или человека. Она моргнула, и они снова распустились.
