"Чужие" не способны разделить с нами наши беды и печали. А хохмы Жванецкого имеют смысл лишь в плане его этно- и психоанализа.
Поэтому не посадим за свой стол тех, кому на улице не подали бы руки.
Плодотворность национальной идеи общеизвестна. Гениальные творческие открытия и экономические взлеты вдохновлялись национальным. Даже в космополитической Америке идеологией выхода из тяжелейшего кризиса, стержнем "нового курса" стал американский национализм. Был призван и воспринят дух "отцов-основателей" континента. И страна воспряла.
Не будем же отвергать веками выверенный путь к благоденствию.
Вот только содержание "русской идеи" понимается ой как по-разному.
Скажем, что сам термин "русская идея" предложил экуменический философ В. Соловьев. Но до этого "русская идея" вдохновляла воинов Святослава и подвижников Киево-Печерской лавры, князя Александра Невского и светоча Сергия Радонежского, водила в бой чудо-богатырей Суворова и питала гений зодчих Кижей.
Так что термин, по сути, верный. Больше вопросов в отношении его идейного наполнения.
Кто-то предлагает механически реанимировать хомяковскую триаду: "православие, самодержавие, народность". Призывы сплотиться вокруг православия могут поддержать только узкие круги церковной общественности. Религия давно перестала быть основной формой идеологии.
Некоторая историческая противоречивость христианства, особенно в плане его ветхозаветных истоков, справедливо заставляет усомниться в позитивности некоторых его аспектов. И никакая казуистика священников не способна развеять тягостные умозаключения.
Проще с оставшимися частями триады. От самодержавия следует воспринять не его конкретно-историческую преходящую форму, но самый дух формулы - идею сильной, ограниченной лишь Совестью государственной власти.
Понятие "народности" останется практически неизменным. Поиск идеи, как представляется, нужно начать с определения "знаковых" фигур родной истории, которые ни у кого (напомню, речь идет о "своих") не вызывают споров и сомнений.
Древность пусть будет символизироваться Александром Невским, святым ратоборцем, спасшим Русь от натиска Запада; Сергием Радонежским, идеологом самобытности и самодостаточности Руси; Русь на излете средневековья - Иваном III и Иваном IV Грозным, могучими собирателями державы и гонителями врагов внутренних и внешних; Московское государство на пути к новому времени спасателями Родины Мининым и Пожарским; переломная эпоха отечественной истории - Петром Великим, победителем шведов и создателем Империи, простершим Андреевский стяг почти на шестую часть суши; Россия Имперская - Екатериной II и Николаем I, Пушкиным и Аракчеевым, стойкими стражами России от козней и духовных червоточин. Не будем делить русских героев, бившихся насмерть за нетленные идеи России Белой и Красной, наше сердце родовой памятью приемлет и А. Деникина, и М. Фрунзе, и барона Унгерн-Штернберга, и Семена Буденного, и Клима Ворошилова. Венчает наш "синодик" плеяда славных маршалов Великой Отечественной.
Но есть одно имя, судьбой своей и деятельностью на благо Отечества объединяющее все фрагменты славной палитры мужества, веры и таланта России. Это имя И. В. Сталина.
Если мы откроем речь Генералиссимуса от 7 ноября 1941 г., то там увидим родные и памятные имена наших полководцев. "Пусть вдохновляют вас в этой борьбе героические образы наших великих предков", - это фраза положила конец революционному поруганию святынь России. Живая ткань русской истории была восстановлена бережными руками главного творца победы.
Вновь зазвучали народные песни, стали издаваться и награждаться Сталинскими премиями блестящие исторические произведения, восстанавливающие славную историю России, - книги А. Толстого и С. Злобина, А. Чапыгина и В. Шишкова, Костылева и Яна. Имперская идея вошла в школьные учебники истории.
Не будем уподобляться нашим злобным и невежественным оппонентам и с ходу отвергать потенциал Русской революции. Великий смысл революции в том, что она сломала сословную костность и талантливый самородок из простой русской семьи, из самых глубин народа мог подняться до вершин иерархии. И в то же время не справившийся со службой функционер низвергался вниз и превращался в лагерную пыль (если приносил сознательный вред).
