Первые две бригады нового типа уже созданы в Форт Льюис (шт. Вашингтон) и предназначены для определения их оперативных возможностей и выработки требований к будущим соединениям этого типа.
Процесс реорганизации начнется с создания соединений переходного типа, но с характеристиками нового типа, в пределах доступных и появляющихся технологий. Внедрение этих технологий будет важным моментом для выполнения задач реформирования сухопутных войск.
Реформирование сухопутных войск будет осуществляться по двум главным направлениям:
внедрение информационных возможностей в существующие системы тяжелого вооружения, таких как танк М-1 "Абрамс", боевая машина пехоты М-2 "Брэдли" и вертолет "Апач";
проведение мероприятий по усилению живучести и огневой мощи соединений легкого типа.
Эти направления работы, обеспеченные за счет преимуществ новых технологий, значительных организационных и доктринальных изменений, обеспечат повышение боевой готовности на оперативном и тактическом уровнях, возможностей к длительному ведению боевых действий, а также увеличение огневой мощи, живучести и способности к быстрому развертыванию войсковых формирований.
Первым соединением по освоению боевых возможностей сил 21 века будет 4 механизированная дивизия. В 2001 году пройдут ее учения для выявления боевых возможностей полностью автоматизированной дивизии, переоснащенной на системы вооружения, созданные на основе цифровых технологий. При этом дивизия будет иметь на 25% меньше боевых систем, но обладать большей огневой мощью за счет синхронного, точного ведения огня и одновременного ианёвра и благодаря возможности получать значительно полную информацию о противнике. Численность такого соединения сократится до 3000 чел. (сейчас штатная численность "тяжелой дивизии" около 16 тыс. человек, - А.С.) за счет сокращения количества боевых систем и повышения эффективности сил поддержки.
iii
ТРЕТЬЯ УГРОЗА
Военное строительство России ведется без учета опасности, исходящей с Востока
Александр Шаравин
Об авторе: Александр Шаравин - директор Института политического и военного анализа.
В статье Алексея Арбатова и Петра Ромашкина "Какие войны России по карману" ("НВО" # 15, 2001 г.) говорится, Вооруженные силы РФ могут участвовать в конфликтах двух типов - "чеченского" (конфликт низкой интенсивности с формированиями партизанского или полупартизанского характера) и "балканского" (конфликт высокой интенсивности, состоящий в отражении авиационно-ракетного удара НАТО, в основном с морских направлений). Выводы авторов убедительны. Странно только, что они либо "нечаянно", либо намеренно оставили за скобками третью, причем главную (а может быть - единственную) угрозу для РФ. Видимо, это действительно национальная традиция - готовиться к прошлой, а не к будущей войне. Особенно удивительно, что Алексей Арбатов, член партии "ЯБЛОКО" - самой прозападной в России - всерьез говорит о возможности агрессии Североатлантического альянса и ни словом не упоминает о реальности аналогичных действий со стороны коммунистического Китая.
"ЧЕЧЕНСКИЙ" ВАРИАНТ
Чечня у России, к счастью, одна, причем пик этого конфликта все-таки позади. По-видимому, он будет продолжаться еще несколько лет в "вялотекущем режиме", если только власти не умудрятся совершить какие-то чудовищные ошибки военного и политическою характера и вновь появится необходимость вести широкомасштабные боевые действия. И надо уж просто изрядно потрудиться, чтобы создать еще одну "Чечню" в каком-либо другом регионе страны. Поэтому единственным вероятным конфликтом чеченского типа для России остается война в Центральной Азии, то есть отражение агрессии талибов и их соратников против Таджикистана, Узбекистана, Киргизии и, возможно, Казахстана. Однако несомненно, что участие в этой войне для нашей страны будет ограниченным по чисто политическим причинам.
Угроза для России в целом со стороны режима Дудаева-Масхадова сейчас очевидна всем, кроме особо упертых "правозащитников". Тем не менее отношение к чеченской войне остается неоднозначным, гибель российских солдат, безусловно, защищающих родную землю, вызывает в обществе крайне болезненную реакцию. Необходимость же сражаться ради сохранения режимов, ныне утвердившихся в бывших советских республиках Средней Азии, причем за тысячи километров от границ нашей страны, будет для россиян тем более неочевидна. Можно долго объяснять, что лучше сейчас воевать под Душанбе, чем через пять лет под Новосибирском, но широкомасштабное (сравнимое с Чечней) участие наших войск в предстоящей войне погубит карьеру политика, который на это решится. России придется ограничиться посылкой сравнительно немногочисленных контингентов (в первую очередь - ВДВ, фронтовой и армейской авиации), укомплектованных исключительно добровольцами, и поставками вооружений с баз хранения ВВТ еще Советской армии. Такая ситуация сохранится, по-видимому, на долгие годы. Определенных затрат (гораздо меньших, чем в Чечне) от России она, конечно, потребует, однако строить военную доктрину "на Чечне" и "на талибах" по меньшей мере, близоруко. Опасность эта существует, только она носит характер террористический и идеологический. Ни от того, ни от другого армия не спасет. Это забота политиков и спецслужб.
