Очевидно, что в этом случае действительно никакой блокады Ленинграда и миллионных потерь при его обороне просто не могло бы быть, как не было бы "дороги жизни", оккупации Карелии. Не было бы и полумиллионных безвозвратных потерь РККА только в ходе операций советских войск на Северо-западе в 1941-1944 годах.
Во всяком случае, как вскользь замечает Б. Соколов: "если бы Финляндия оставалась нейтральной в 1941 году, то это сохранило бы жизни сотням тысяч ленинградцев". Но и это немало для оценки последствий ее участия в войне против СССР, как и усилий советского руководства по нейтрализации опасности войны с участием маленькой и безобидной Финляндии на стороне гитлеровской Германии.
"Сослагательный вариант"
Посмотрим на ситуацию с точки зрения военной стратегии и результатов военных действий.
В течение всей войны среднемесячная численность советских войск численность войск на Северо-западе составляла 400-460 тысяч человек. В группировке насчитывалось от 20 до 31 дивизий. Практически все годы активных действий на главном Западном направлении, против 300 тысяч финских войск и 200 тысячной немецкой группировки советское командование было вынуждено держать два фронтовых объединения, войска которых в принципе могли бы если не изменить весь ход войны уже в оборонительных операциях летом 1941 года, то существенным образом повлиять на оперативную обстановку в Прибалтике и битве за Москву.
Этот "сослагательный вариант" представляется не таким уж фантастическим, если учесть, что в течении свей войны в Европе против Японии и Турции, а также в Иране советское командование было вынуждено содержать Дальневосточную особую армию и Закавказский фронта общей численностью около миллиона человек, в составе 30-35 стрелковых дивизий.
Читатель может возразить: а была ли реальная возможность для "вывода Финляндии из войны" в 1940 или в 1941 году?
Безусловно, была (об этом подробно несколько ниже).
"Но случилось то, что случилось".
Отступление пятое.
Если судить по книге Б. Соколова, то "опасности для Ленинграда и тем более для большого Советского Союза со стороны маленькой Финляндии не было". По его словам, "даже если граница на севере от Ленинграда проходила бы в десяти километрах от окраин города, то Финляндия с ее военно-экономическим потенциалом не могла быть достойным стратегическим противником для России".
Имея в виду исключительно конъюнктуру современного толкования истории и отсутствие четких представлений о театре военных действий опасность ситуации 1938 года понять вряд ли возможно. Но если, учитывая "господствующее положение Финляндии в горле Финского залива", разобраться по существу проблемы, в том числе с точки зрения военной стратегии и тактики ведения боя в особых условиях, то "проблема обеспечения безопасности крупнейшего промышленного района страны, укрепления 1300 километровой границы" и обороны Северо-запада для "большого СССР" все же существовала. Весьма однозначные геополитические пристрастия Финляндии, ее последовательное участие в антироссийских коалициях и практические акции с амбициозными претензиями на величие "от моря до моря", не могло не вызывать обоснованной обеспокоенность советского руководства. В преддверии большой войны с объединенной Европой необходимость укрепления границ на Северо-запад с точки зрения интересов 200 миллионного народа России, большой политики и стратегии сомнений не вызывала.
Поскольку советско-финский конфликт 1939-1940 гг. - это всего лишь пик двухстороннего конфликта, а коллизии его трагического продолжения на всей 1300 километровой советско-финской границе, на Балтике, на северном фасе обороны Ленинграда, на Ладоге, в лесах Карелии и в Заполярье мы уже знаем, то вполне правомерным является вопрос: могла ли состояться и чем бы закончилась блокада Ленинграда, если бы иначе закончилась "та незнаменитая война 19939-1940 годов"?
Во всяком случае, вопрос требует более детального изложения, поскольку, как справедливо заметил историк Б. Соколов: "если бы Финляндия оставалась нейтральной в 1941 году, то это сохранило бы жизни сотням тысяч ленинградцев".
