Так бывший не самый лучший командир танковой роты 418 полка 32 дивизии (в дислоцированной в Калинине), мой бывший однополчанин и майор Евдокимов, окажется "героем демократии" и прямым пособником разрушения СССР в 1991 году28.
Но что могло бы приключиться, если бы на его месте оказался другой майор, и танковая рота не заблудилась и не вышла бы "в нужный для демократии момент" к Белому дому?
Сколько таких "спящих евдокимовых" мы вырастили в Советской Армии?
Как случилось, что их оказалось слишком много, в то время как "ответственных перед народом" - до обидного мало?
Именно так, из миллиона советских офицеров до "обидного мало", хотя все они без исключения произносили слова Военной Присяги: "Я, гражданин Советского Союза, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь"...
Эти слова Присяги в свое время произносили все, в том числе генералы, мои ровесники. Впрочем, многие из них не случайно, и не "во сне" оказались там, где было нужно, для демократии. И кровавой осенью 1993 года, не взирая на совесть, честь и слова присяги, их "на полную катушку" использовали "демократы".
Думаю, не имеет особого смысла повторять имена тех, кто позволил себе, прикрываясь приказом, поднять оружие на безоружных москвичей. Подчеркиваю, не случайно, прикрываясь приказом и должностными обязанностями.
Для солдата приказ действительно "должен быть выполнен точно и в срок". Но речь идет не о рядовых, которые вьехали в центр Москвы, не в полной мере представляя что они творят. Под веселое улюлюканье толпы, покуривая, они, герои, выпустили по одному боекомплекту в защитников Конституции и спокойно удалились в казармы, не особенно раздумывая о воинском долге, совести и морали.
Недавно в подземном переходе на Пущкинской площади установлена памятная доска в память о жертвах терракта 8 августа 2000 года.
Но кто вспомнил о том, что 29 сентября 1993 года, на том же самом месте произошло еще более безобразное действие, в котором не последнюю и гнусную роль сыграли подразделения специального назначения ВВ МВД, а пострадавших при этом могло быть гораздо больше, чем при недавнем террористическом акте.
История такова. После того как резиновыми палками с применением спецсредств была разогнана многочисленная толпа протестантов перед блокированным Белым домом, часть избитых у метро "Баррикадная" москвичей кинулась к обычному в то время месту "демтолковищ", к памятнику Пушкина.
Власть тоже не терялась и одновременно подогнала два автобуса с ОМОНом. Площадь была оцеплена и, не взирая на степень причастности, всех, включая случайных прохожих и детей омоновцы загнали в тот самый подземный переход. Затем после непродолжительной накачки "бойцов" и устащения "бунтовщиков", подземелье было забросано дымовыми и хлорпикриновыми гранатами. В дело были пущены дубинки и как водится излюбленные для "людей без башни" приемы борьбы ногами.
Началась паника. Толпа человек в 500 кинулись к двум действующим турникетам и через них к эскалаторам сорокаметровой глубины. Началась давка, по лестницам понеслись наиболее сильные, прочие теряя сумки просто покатились вниз. Где их уже ждала "народная милиция", в обязанности которой входило "отправить всех по домам". Они это делали весьма своеобразно, тоже ногами и дубинками, не взирая на опасность движения поездов.
И только случай не привел к жертвам. Ответственные контролеры метро все же догадались остановить эскалаторы. А бабий вой остановил разбушевавшихся ментов. Разумеется, никто "не заявил и не обратился", понимая, что это будет "себе дороже", поскольку речь шла всего лишь о Конституции никому не нужного государства.
Повторюсь, 3 октября 1993 года, уже после расстрела безоружной толпы в Останкино, я сознательно оказался на маршруте выдвижения гвардейской таманской дивизии. В мои намерения входило, если не предотвратить назревавшее беззаконие, то хотя бы выяснить цель выдвижения войск и в случае негативного результата развеять иллюзии руководства Верховного Совета РСФСР. Иначе поступить не мог. Самые худшие предположения подтвердились. И я оказался "один на один" с группой обеспечения выдвижения из спецназа ВВ МВД, настроенных весьма решительно.
