Теперь все сооружение было видно совершенно отчётливо, и они остановились, внимательно разглядывая его. Кеплиан приходилось видеть не так уж много зданий, и они могли сравнить его лишь с Тёмной Башней и древним строением в их каньоне. Опыт Элири в этом отношении был несравненно богаче. Здание напоминало ей фотографии с изображениями развалин храмов Древней Греции. Оно не выглядело в точности как одно из них, но впечатление производило то же самое — в нём чувствовалась очень древняя, хотя и утраченная мощь. Здание было сложено из массивных каменных; блоков тёплого медового оттенка. Изнутри камень пронизывали серебристые прожилки — цвета, присущие туману. Который, в конце концов, расступился и впустил их внутрь, напомнила себе Элири.
Находилось ли это здание на самом деле здесь? Или туман затвердел, обретя отчётливые очертания, чтобы показать им что-то, на самом деле реально существующее совсем в другом месте? Взгляд Элири обратился ко входу. Она подошла поближе и прикоснулась к стене. Под её пальцами камень ощущался как твёрдый. Девушка гордо вскинула голову. С тех самых пор, как она пришла в каньон, ей было интересно, что скрывает туман. И вот теперь она узнает это — не боясь, что поступает вопреки воле тех, кто находится здесь. Она смело вошла внутрь, мимо огромной, литой, богато изукрашенной бронзовой двери, преодолевая желание задержаться здесь, чтобы получше разглядеть запечатлённые на ней небольшие, но превосходно выполненные сцены.
Тарна и Хилан вошли следом, хотя и держались позади. Элири оказалась в огромном зале. Для её потрясённого взора он, казалось, простирался в бесконечность. Здесь туман ещё полностью не рассеялся, мешая разглядеть стены и дальний конец зала. Однако с каждым шагом перед ними все ярче разгорался сияющий свет, который, казалось, обтекал большой предмет продолговатой формы, установленный на невысоком помосте.
Друзья медленно подошли поближе, неуверенные в том, что поступают правильно. Ощущение приветствия усилилось: их успокаивали, заверяя в своей дружбе. Все правильно — пусть идут вперёд, пусть увидят и узнают.
Кулон на шее Элири потяжелел. Она сняла его, и как только он перестал касаться её тела, к нему со всех сторон стянулся туман; девушка перестала ощущать тяжесть кулона, и перед ней снова возник огромный жеребец Кеплиан. Прекрасный, без единого изъяна, с мерцающими в свете тумана сапфировыми глазами. Он прикоснулся носом по очереди к каждому из её товарищей-Кеплиан, и Элири остро ощутила, насколько они удивлены. Чтобы успокоить их, она раскинула руки и обхватила ими своих друзей. Свет вокруг них засиял ярче, а со стороны помоста послышался громкий голос, эхом отозвавшийся в сознании каждого из них:
«Приветствуем вас. Подойдите ближе, мы рады видеть тех, в ком течёт наша кровь и кровь наших друзей».
Ноги сами понесли Элири вперёд, вверх по семи невысоким, но широким ступеням, ведущим к помосту. Там стояло нечто вроде колыбели из золотистого камня. Жеребец из кулона поднялся по ступеньками с другой стороны и встал на дыбы рядом с Элири. Отнюдь не угрожая, заметила она, а как будто воздавая почести тем, кто лежал здесь. Девушка положила руку на каменное ложе и почувствовала, какая сила исходила от него. Те, кто лежали внутри, без сомнения, были Великими.
«О, спасибо тебе за то, что ты такого мнения о нас, кровь от крови нашей. Однако никто — независимо от того, принадлежит он Свету или Тьме — не может быть настолько велик, чтобы оказаться непобедимым».
Она непроизвольно сделала шаг назад. Эти Великие не были мертвы. Хотя… Хотя, может быть, в этой стране и мёртвые могут говорить? Ответ она ощутила сразу же — Великих позабавила эта мысль! Почувствовав себя смелее, девушка снова шагнула вперёд, взглянула вниз и увидела… двоих. Они лежали внутри колыбели и как будто спали.
Поражённая, она смотрела на них, не в силах оторвать взгляда. Если убрать одежды, прекрасные драгоценности и ауру силы, все ещё исходящую от этих двоих, то женщина выглядела, как… Элири достаточно часто приходилось видеть в зеркале собственное лицо. Они могли бы быть матерью и дочерью. Мужчина тоже был ей смутно знаком. Те же черты лица, та же усталость, таящаяся в уголках губ… Ка-дих, это же Ромар! Ромар, каким он мог бы выглядеть, если бы был старше на двадцать лет, которые, конечно, оставили бы свою печать на всём его облике.
