Меч рубанул ещё раз, и снова лорд Тьмы отступил, сдавая позиции. И тут на ум ему пришло одно давно забытое слово силы. Это было рискованно. Могло получиться так, что оно захватит с собой и его. Но разве у него был выбор? По крайней мере, все они тоже погибнут вместе с ним; никто не уцелеет, и победителей не будет. Он открыл рот, чтобы победоносно выкрикнуть магическое слово — и едва не задохнулся. Спину пронзила боль — мучительная, непереносимая. Тяжело дыша, Тёмный завертел головой, пытаясь разглядеть того, кто стоял позади.
Это был Ромар, который ухитрился подняться в полный рост. Двумя руками он засунул меч в ножны и рухнул в кресло, которое занимал так долго. Тёмный с ненавистью посмотрел на него и сделал последний вдох. Он погибнет не один; его месть будут помнить все грядущие поколения. Он открыл рот, чтобы выкрикнуть своё волшебное слово, но…
Не успел. Как только Ромар нанёс удар, меч Элири снова взметнулся вверх. Тонкое лезвие запело в полёте, кончик чиркнул по горлу Тёмного и уничтожил несказанное слово, которое могло стать роковым для всех них. Гром барабанов ревел в голове Элири. Далеко-далеко за пределами всего, что окружало её сейчас, копья с каменными наконечниками взметнулись вверх в приветственном салюте. Голосом, который звучал низко и звучно, она победоносно пропела завершающие слова:
— Я сама себе хозяйка.
Я — тшоах, а мы никогда не щадили нашихврагов.
Я благодарю богов, Землю и Небеса,
Гром и грохот военных барабанов.
Ка-дих! Твоя дочь благодарит тебя.
Тело Тёмного, рухнувшее перед ней, истекало кровью. Оно распростёрлось на холодном полу и, казалось, было лишено костей. По мере тога как жизнь медленно уходила из него, свет ненависти в глазах угасал. Взгляды Элири и Ромара встретились. Слабая улыбка тронула его губы.
Маурин первой освободилась от заклятия. Её рука метнулась к шнуровке туники, вытащила из-под неё кристалл, подняла его над головой и швырнула напол. Во все стороны брызнули яркие осколки. Башня содрогнулась. После гибели хозяина все, созданное им, начало разрушаться. Только Ромар знал, сколько всего этого было. И поэтому именно он схватил Элири и Маурин за руки.
— Нужно бежать, не задерживаясь и как можно быстрее. Когда хозяин умирает, сила начинает работать вхолостую. Лучше нам выбраться отсюда прежде, чем она достигнет слишком большого размаха.
Он, конечно, был всё ещё очень слаб, но с помощью женщин как-нибудь дойдёт. Элири схватила его за руку:
— Нет, постой! Смотри!
Оттуда, где лежало тело Тёмного, поднимался туман, принимая форму лица человека, которым он прежде был. Глаза пламенели яростью, ненавистью, вызовом, в основе которого лежало непомерно раздутое тщеславие, и сознанием собственного бесславного поражения. Однако над тем местом, где лежали яркие радужные осколки, уже курился другой туман. Окутывая зловещее лицо, он сдавливал его; оно становилось всё меньше и меньше, пока, наконец, не истончилось настолько, что превратилось в ничто.
Ромар глубоко вздохнул и сказал ломким голосом:
— Тот, кто обитал здесь, ушёл навсегда. Но, хотя Башня очищена от его присутствия, в ней осталось множество ловушек, которых нам следует остерегаться. И всё же важнее всего то, что моего хозяина больше нет. — Его пальцы стиснули руку Элири. — Я поздравляю ту, в чьих жилах течёт кровь воина. Я приветствую друга.
Элири усмехнулась:
— Побереги речи до того времени, когда мы выберемся отсюда.
Дверь загудела и раскололась от удара. Внутрь просунулись головы четырёх Кеплиан.
«Сестра, ты что, вечно собираешься стоять тут и разговаривать? Или, может быть, мы всё же покинем это проклятое место? » — спросила Тарна.
Элири снова усмехнулась и подошла к Кеплиан. Ромар изумлённо смотрел на них. Во время ночных встреч с Элири беседа не раз касалась Кеплиан. Она считала, что их создали как верных друзей и помощников человека. Но он даже представить себе не мог, насколько величественны эти крупные животные с их новыми сапфировыми глазами. Элири крепко обняла всех четверых и проверила, нет ли у них ран. Может быть, последнее заклятье причинило им вред?
