Но этот мерзавец сумел-таки подняться выше. Взял в жену молодушку человеческую из древнего клана вампиров – самая богатая наследница, которая достала ему земли за горами от южной границы до самой реки.
Та еще ведьма…
Вроде человек, хотя уже вряд ли, гада в ней столько, Спаситель обзавидуется – замечательная получилась бы вампирша. На Зов она попасть никак не могла – возраст не тот, душа Престолонаследника на тот свет отправилась лет эдак триста назад, но бабка ее – один в один с праправнучкой. Престолонаследник в свое время долго миловался с ней. Поговаривали, явилась на Зов, еще не будучи вампиром. То ли по случайности ее впустили, то ли по какой другой причине, а только оказалась в первых рядах. Думали дежевю, когда вдруг граф Драка обозначил пра-пра-внучку своей давнишней пассии невестой, внезапно пробудившись, как мужчина, а у него в самом деле слюна потекла, и ну давай ее погребальными песнями заваливать. Сравнили портретное сходство – одинаковое лицо, одинаковые пропорции, и мелодичный прославившийся голосок, который растревожил графа Драку и в первый раз, и во второй. Ведьма решительно въехала в его дворец на белом коне. Въехала, а когда у самой кровушки граф Драка попивать стал, взмолилась: не губи, соловушка, достань душу!
Искали всем миром. Думали, сыскали, а душа оказалась подставной уткой. Обыскали все государство еще раз, но поиски не увенчалась успехом. Проклятый ее как сквозь землю провалился. И не мертв, по лицу видно.
Ждите, после проклятия на землю без подобающих почестей убьется, а себя не выдаст, разделилась ее земля сама в себе. Догадался, поди, что ищут его, только как? Запретными и тайными знаниями лишь избранные владеют, да патриархи самого высокого ранга.
И ведь, как оказалось, эта ведьма второй раз обломилась: в первый, когда родитель доченьку готовил к Судному Дню. Ведьма теперь сама не своя, злобу на всех вампиров затаила. Такое наследство, такая прославленная семья, а вампиршей стать не смогла…
Вот так главный конкурент на престол устранился самым славным образом. Не греет несостоявшаяся матушка народ, а драконы Престолонаследника вечно голодные, только колодцем и спасаются.
Но любовь на этом не закончилась – крутит им ведьма, как помелом, и когда Престолонаследник кровь у женушки не пьет, она начинает пить – и, по большей части, у вампиров. Особенно у тех, кто к Царю с Царицей с добрыми помыслами.
И спустила бы на них рать, и извела бы, так ведь женушка в приданное Благодетелю с печатными станками досталась. Оба из знатнейших семейств, родственнички их расселились по всему миру – и славят, и покрывают, и хочешь, не хочешь, а приходится делать вид, будто между этой сладкой парочкой и царской четой тишь да благодать.
Вот пускай драконов сам кормит – так ему и надо!
Но драконы не ушли от него, запечатан проклятый в земле его Золушки непонятно какими магическими приемами, а посему Престолонаследнику каким-то образом все же удается выкачивать из своей ведьмы Горынычам разовые подачки.
То и плохо, внедрить бы к нему своих людей, но драконы умели просканировать и человеческий, и оборотнический, и вампирский ум на предмет его состояния. Времени много не занимало, а нет-нет, да и ссыпали в его дворце пепел в мусорный бак: ее агенты палились точно так же, уж как ни старались проскользнуть во дворец Престолонаследника с черного хода.
Не все шло гладко в царстве-государстве, как хотелось. И снова произносила она слова заклятия. И на мужа, у которого заклятия сначала ни с того ни с сего начали давать разовые сбои, а потом и вовсе заработали криво, а теперь уж на себя, убивая свою серость, гнившую в Аду, которая и так повесилась, чтобы оберегать ее покой и демонстрировать народу ее святость. Сразу легла под заклятия, как только обнаружилось, что и ее стражи время от времени вдруг начинают отваливаться.
Так, несколько дней назад вошла в будуар припудрить носик – и вдруг зеркало наотрез отказалось отразить ее совершенную красоту… Как будто сердце обжали со всех сторон…
Эдак даже при живой душе еще никому не удавалось снять с вампира маску.
