У нее перехватило дыхание. Мелкая дрожь затрясла коленки, и холодок прошел по спине. Но страх быстро исчез – Анна Белль с любопытством завороженно смотрела на огромный клубок света.
Сфера была наполнена бледно-голубым сиянием. И в этом ее мерцании, в самом центре, находился парусный корабль со спущенными парусами. Он медленно вращался внутри, и его канаты шевелились от прикосновения несуществующего ветра.
Девочке очень захотелось всем показать это чудо. Она бросилась к дверям и стала звать маму и гувернантку. Ее сердце от волнения гулко стучало в груди. Ей казалось, что сзади ее разглядывают в упор и корабль вот-вот подплывет к ней по воздуху прямо на террасу, чтобы забрать с собой. Нет, ей не хотелось спрятаться в доме от испуга – она просто нуждалась в чьем-то соучастии и потому громко стучала кулачками, чтобы привлечь внимание, чтобы все смогли увидеть это и восхититься вместе с ней.
Наконец дверь отворили. Анна Белль вбежала в прихожую и решительно направилась в столовую. Там семья Браамкамп продолжала ужинать – никто не имел права встать из-за стола раньше времени, хотя, конечно, все слышали крики девочки со двора.
Свечей много не жгли, и в доме царил полумрак. Сидевшие за столом домочадцы повернулись в сторону Анны Белль и обомлели: вокруг нее образовалось голубое, мерцающее серебром свечение, она стояла внутри сияющей сферы, таинственная, спокойная, с открытым просветленным взглядом, без тени смущения и страха… и улыбалась.
Когда взрослые кинулись к окнам на террасу и выглянули во двор – ничего примечательного снаружи не оказалось. Только призрачный отсвет улетал ввысь в сгустившихся сумерках, погружая во мрак усадьбу вице-адмирала, уменьшая ее в размерах. Скоро весь двор вместе с особняком, прудом и дубовой аллеей отодвинулся куда-то вдаль, к самому горизонту. Он зрительно превратился в искусственный макет, размещенный на столе. А еще дальше, за полем и рощей, виднелась дорога. Ночь закончилась как-то быстро, и неуместный рассвет озарил пространство.
Дорога, пролегавшая вдали, оказалась асфальтированным шоссе…
3
На обочине шоссе стояла малолитражка. Рядом прогуливалась женщина, оглядывая идущие навстречу машины. Они проезжали мимо, не притормаживая, обдавая женщину ветром и накатывающим волной шумом моторов.
В салоне приближавшегося черного седана на пассажирском месте рядом с Анной сидел ее муж Ринат.
– Надо было взять водителя, – посетовал он. – Отдохнула бы от вождения.
– Это ж удовольствие! – засмеялась она. – Мне нравится рулить. Приятное ощущение, когда кто-то металлический, большой и сильный так меня слушается!
– Профессия накладывает отпечаток. Ты сама призналась в притязаниях на власть. Ну как мне с тобой жить?
– Ты тоже меня слушаешься, милый, хотя и не металлический.
– Ага. И зовут меня, слава богу, не Мерседес и не Роллс-Ройс. А в остальном – да, похож. Нажмешь на тормоз – останавливаюсь, на газ – бегу вперед. И поворачиваю, когда захочешь, и задний ход даю…
– Ладно, философ. Скажи лучше, далеко еще?
– Судя по карте, мы почти на месте… Во-он же она! – Ринат указал на стоящую у обочины малолитражку.
Женщина – агент по недвижимости – обрадованно посмотрела в их сторону.
– Здравствуйте. Я вас специально здесь встречаю, чтобы дальше не заплутали. Проедем Романовку, потом Углово, а там до поместья по проселочной дороге. Держитесь за мной, – сказала риелтор, наклонившись к окну остановившегося седана.
Она поехала вперед, свернув с главной дороги на Токсово. Анна и Ринат последовали за ней.
Проселочная дорога привела их к разрушенным воротам старинного поместья и дальше, на его территорию. По обеим сторонам росли вековые деревья, за ними открывались поля, поросшие жухлой некошеной травой и сорняками. Кое-где виднелись разбитые скульптуры на почерневших от времени постаментах. В окна машин летел осенний запах терпкой сырости.
Проехав по аллее, они остановились у разбитой террасы, увитой диким плющом. Пустыми глазницами в стенах зияли дыры от выбитой кирпичной кладки, оттуда веяло холодной влажностью. Развороченный косяк входных дверей и провалы окон создавали удручающее впечатление от заброшенной усадьбы.
