Тайны дворцовых переворотов - страница 134
А Петр утро 30 июня встречает в отведенной ему тесной комнатенке. В дверях – офицеры. В соседней маленькой комнате – караул; в другой, побольше, – тоже солдаты. Маслов помогает проснувшемуся арестанту одеться и умыться, приносит завтрак. Весьма вероятно, что в первые утренние часы к узнику зашел Алексей Орлов поинтересоваться, как тот провел первую ночь в заточении, или сменить дежурных офицеров. После завтрака, очевидно, Петр принялся искать себе какое-нибудь занятие. Возможно, сперва попробовал завязать разговор с камер-лакеем. Пока речь велась о пустяках, их не прерывали. Но стоило Петру Федоровичу заговорить о чем-то важном – о ситуации во дворце, столичных новостях, как со стороны дверей донеслось: «Не положено!» И Маслову ничего не оставалось делать, как удалиться.
Под рукой не было ни книги, ни газеты, ни скрипки, ни собаки. А за стеной отчетливо слышались смех и выкрики развлекавшихся гвардейцев караула. Петру захотелось понаблюдать за происходящим вне дворца. Рука потянулась к занавеске. Но не дремавший страж предупредил намерение узника уже знакомым: «Не положено!» Петр Федорович – человек вспыльчивый. Бесконечные запреты, естественно, раздражали потомка прославленных монархов-полководцев. Чтобы успокоиться, Петр, скорее всего, предпринял попытку пройтись по комнате. Тем более что при его геморрое без ходьбы взад-вперед ему просто нельзя обойтись. Однако в маленьком тесном покое с кроватью, столом, с другой мебелью и двумя дежурными офицерами – не развернуться. Тогда арестант приближается к офицерам, желая пройти в соседнюю комнату. Охрана преграждает путь. «Загнанный в угол» заключенный упорствует. Офицеры грубо водворяют подопечного на место. И тут у несчастного государя происходит нервный срыв. А на нервной почве – расстройство желудка и понос. Измученный притеснениями узник, стесняющийся справлять нужду при посторонних, в отчаянии просит позвать Алексея Орлова и умоляет того отменить унизительные запреты. Орлов, по-видимому, ссылаясь на отсутствие соответствующих полномочий, отказывается удовлетворить просьбу низверженного царя. Но предлагает изложить все пожелания в прошении к императрице, обещая в тот же день доставить бумагу в Петербург. Петру дают лист, перо. Он садится за стол и аккуратно по-французски выводит:
«Государыня. Я прошу Ваше Величество быть во мне вполне уверенною и благоволите приказать, чтобы отменили караулы у второй комнаты, ибо комната, где я нахожусь, до того мала, что я едва могу в ней двигаться. Вы знаете, что я всегда прохаживаюсь по комнате, и у меня вспухнут ноги. Еще я Вас прошу, не приказывайте офицерам оставаться в той же комнате, так как мне невозможно обойтись с моею нуждою. Впрочем, я прошу Ваше Величество обходиться со мною, по крайней мере, не как с величайшим преступником. Не знаю, чтобы я когда-либо Вас оскорбил. Поручая себя Вашему великодушному вниманию, я прошу Вас отпустить меня скорее с назначенными лицами в Германию. Бог, конечно, вознаградит Вас за то, а я Ваш нижайший холоп Петр.
P.S. Ваше Величество может быть во мне уверенною: я не подумаю и не сделаю ничего против Вашей особы и против Вашего царствования»>{213}.
Затем запечатанное письмо Петр передает Орлову. А тот вызывает поручика Петра Пассека и поручает ему отвезти пакет в столицу.
Почему именно Пассека, удивитесь вы. Потому что Орлов, судя по его двум письмам, пересылку корреспонденции на имя государыни доверял только офицерам. А в письме к С. Понятовскому от 2 августа Екатерина отмечала, что отправила А. Г. Орлова в сопровождении четырех офицеров. В «Записках», сочиненных годы спустя, она повторила, что дала мужу «надежную охрану с четырьмя офицерами под начальством Алексея Орлова». В «Анекдотах об этих событиях» вновь подтверждая раз сказанное, царица назвала имя одного из четверки – князь Барятинский. Е. Р. Дашкова раскрыла имена еще двух: Петра III «немедленно отправили туда, под прикрытием Алексея Орлова и подчиненных ему, капитана Пассека, князя Федора Барятинского, Баскакова…»
