«ИЗМЕННИКИ ОТЕЧЕСТВА.
Те из отравленных, опущенных в типографскую краску стрел, которыми неприятель воспроизводит мнения немцев и немецких газет, не являются самыми безопасными. Мнения германских газет, выхваченные из текста без всякой связи.
Что же касается мнения отдельных немцев, то нужно сказать, что всегда были сознательные и бессознательные изменники своего отечества. Большинство из них живет в нейтральных странах, чтобы не участвовать в наших боях и лишениях или быть судимыми нашими судьями. Приверженцы же какой-нибудь крайней партии не имеют права утверждать, что они говорят 6т имени всего германского народа.
В том-то и состоит наша сила, но и наша слабость, что мы во время войны разрешили свободу мнений. Мы все еще терпели в наших газетах передачу неприятельских военных сообщений и речей неприятельских политических деятелей, которые являются прямым оружием против духа германской армии и германского народа. Это является признаком силы, ибо свидетельствует о сознании наличия силы, но это также слабость, ибо дает возможность неприятельской отраве проникнуть к нам.
Германская армия и германское отечество! Если одна из этих сброшенных неприятелем ядовитых крох в форме воззваний или слухов попадется вам на глаза или дойдет до вашего слуха, то помните о том, что она исходит от врага. Помните, что от него ничего не исходит, что не вредно для Германии. Всякий, какое бы положение он ни занимал, и к какой бы партии он ни принадлежал, должен об этом помнить. Если вы встретите кого-либо действительно германского происхождения и носящего немецкую фамилию, но находящегося в действительности в лагере неприятеля, то держитесь подальше от него, презирайте его, ставьте его публично к позорному столбу, дабы всякий другой добрый немец его мог презирать.
Германская армия и германское отечество, защищайтесь!» [82]
Опасение Гинденбурга, что лишь незначительная часть подобранных листовок будет сдаваться властям, безусловно, имело оправдание. Называемые им цифры дают основание утверждать, что сотни тысяч листовок посылались солдатами на родину.
Воззвание Гинденбурга является интересным психологическим этюдом. Надежды не оправдались. Смущение перешло в отчаяние, а отчаяние посеяло дикий гнев и ненависть. Распространение нежелательных фактов вынудило его разразиться ругательствами и этим путем дать ценные доказательства действий, какие пропаганда союзников начала оказывать на германские войска и общество.
После столь знаменательного изречения оракула не будет казаться удивительным, что другие восприняли это предостережение. Недолго спустя после этого нам в руки попался следующий, подписанный командиром шестого армейского корпуса генералом фон Хутиер, в высшей степени интересный приказ:
«Враг начинает сознавать, что нас нельзя одолеть блокадой, численным перевесом или силой оружия, поэтому он пробует последнее средство. Напрягая до крайности свои военные силы, он одновременно прибегает к хитрости, лукавству и другим малоценным методам, в которых он является превосходным мастером, и вызывает в германском народе сомнение в его непобедимости. С этой целью враг учредил особое министерство (министерство разрушения германской веры в себя), во главе которого он поставил отъявленнейшего во всей Антанте мошенника — лорда Нортклиффа. Последний выбросил биллионы для воздействия на общественное мнение внутри страны и на фронте при помощи оплачиваемых агентов, убийства послов и всяких других излюбленных у Антанты средств.
Способ, применяемый лордом Нортклиффом на фронте, состоит в разбрасывании летчиками листовок и воззваний; грубейшим способом подделываются письма германских военнопленных, сочиняются трактатики и листовки, авторы которых ложно выдают себя за германских политических деятелей, поэтов и писателей, или которые вызывают представление, что они напечатаны в Германии и, например, носят заголовок какой-либо рекламной серии, тогда как в действительности исходят от нортклиффовской прессы, которая с этой целью работает день и ночь. Этими обманами, как ни легко они распознаваемы для человека, который данное дело дважды обдумает, лорд Нортклифф стремится вызвать сомнение хотя бы на один миг в умах тех, которые сами не умеют думать, и подорвать нашу веру в своих вождей, свои силы и неисчерпаемость средств Германии.
