– Она все еще работает в клубе?
– К сожалению, нет. – Его лицо вытянулось. – Габриэль погибла.
– Несчастный случай при прыжке с вышки?
– Если бы. Ее нашли на берегу с огнестрельной раной.
– Убийство?
Он кивнул.
– Кто ее убил?
– Преступление так и не было раскрыто. И, скорее всего, уже никогда не станет известно, кто это сделал. Это случилось почти два года назад, в марте прошлого года.
– Как, вы сказали, ее звали?
– Габриэль. Габриэль Торресс.
– Какая-то родственница Тони?
– Его дочь.
Вдруг в дверь громко постучали. Бассетт шарахнулся, как испуганная лошадь.
– Кто там?
Стук повторился. Я подошел к двери. Бассетт вскрикнул:
– Не открывайте!
Я повернул ключ в замке и приоткрыл дверь на несколько дюймов. Передо мной стоял Джордж Уолл собственной персоной. Его лицо казалось серо-зеленым в отраженном водой свете. Из брюк был вырван клок, и через дыру виднелась свежая ссадина на ноге. Он выдохнул прямо мне в лицо:
– Он здесь?
– Как вы сюда попали?
– Через забор. Бассетт здесь?
Я взглянул на Бассетта. Он присел в дальнем углу, и над краем стола сверкали только его белесые глаза и черный ствол пистолета.
– Не впускайте его. Пусть он лучше меня не трогает.
– Он и не собирается вас трогать. Положите пистолет.
– Нет. Я буду защищаться, если понадобится.
Я отвернулся от этого воинственного, объятого ужасом человечка.
– Вы слышали, что он сказал, Уолл? У него в руках оружие.
– Мне плевать на это. Я хочу с ним потолковать. Эстер здесь?
– Вы на ложном пути. Он ее не видел несколько месяцев.
– Конечно, он будет так говорить.
– Я это подтверждаю. Она работала здесь летом, а в начале сентября исчезла.
Кажется, он смутился. Его голубые глаза потемнели. Непрерывно облизывая нижнюю губу, он продолжал:
– Почему же он отказывался встретиться со мной?
– А вы не помните? Вы же сами упомянули о хлысте. Это было в высшей степени недипломатично.
– У меня нет времени разводить дипломатию. Завтра я должен вернуться домой.
– Отлично.
Он просунул в щель плечо и всей тяжестью налег на дверь. Бассетт на октаву повысил голос:
– Держите его подальше от меня!
Оказывается, он уже покинул свое убежище и теперь стоял рядом со мной. Прижавшись к двери спиной, я вырвал пистолет у него из рук и опустил в свой карман. Он был слишком напуган и зол, чтобы вымолвить хоть слово. Я вновь повернулся к Уоллу, который продолжал давить на дверь. Решимости у него поубавилось, но он по-прежнему упрямо пытался проникнуть в кабинет. Я уперся рукой ему в грудь и сдерживал его тяжелое, как у каменной статуи, тело.
Тут я увидел, что по ступенькам, из вестибюля, спустился невысокий широкоплечий мужчина. Он направлялся в нашу сторону какой-то суетливой гусиной походкой, глядя на бассейн и море за ним так, будто они принадлежали лично ему. Ветерок шевелил серебристой хохолок у него на затылке. Самодовольство, которым дышала вся его фигура, казалось, раздувало отлично скроенный пиджак из голубой фланели. Он не обращал никакого внимания на женщину, идущую в нескольких шагах позади него.
– Боже мой! – прошептал Бассетт прямо мне в ухо. – Это мистер и миссис Графф. Я не могу устраивать скандал перед мистером Граффом. Пусть Уолл войдет. Быстрее.
Я впустил Джорджа. Бассетт уже приветливо кланялся и улыбался, когда седовласый мужчина приблизился к нам. Он остановился и втянул носом воздух. Его загорелое лицо казалось отполированным.
– Бассетт! Вы нашли помощников на сегодняшний вечер? А оркестр?
– Да, мистер Графф.
– А насчет напитков… Возьмите обычный «Бурбон» из бара, а не из моего личного запаса. Все они полные профаны в этом, по крайней мере, ни один не заметит разницв1.
– Разумеется, мистер Графф. Желаю вам приятно поплавать.
– Спасибо.
Женщина, шедшая следом за ним, пребывала в каком-то сумеречном состоянии, как будто солнечный свет раздражал ее. Черные волосы, зачесанные назад, открывали широкий плоский лоб, который ровной линией соединялся с греческим носом. На мертвенно-бледном лице только глаза, горевшие мрачным огнем, казались вместилищем энергии и чувств. Она была одета в черный костюм без всяких украшений, как вдова.
Бассетт пожелал ей доброго утра. Внезапно оживившись, она ответила, что для декабря сегодня чудесный день. Ее муж прошел к купальным кабинам. Она последовала за ним, как бесстрастная тень. Бассетт вздохнул с облегчением.
